Особая благодарность Косте Полеву (Volf). Путешествие мое состоялось во многом благодаря его поддержке и советам.
Volf, Серега (SteelRat), Юра (Zero), Дима шли водным маршрутом, параллельным моему, опережая дня на два. 7-го мая наши пути пересеклись, ребята подхватили меня на правом берегу Дона (урочище Хлебное). Остров Стрелка – финиш путешествия.

Значит, пути... Да, именно. Линии на карте. Их пересечения. Повороты, изгибы, затейливая вязь. Линии судьбы на ладони. Да, похоже.

Я хотела отскочить в сторону, спрыгнуть с подножки, перетоптаться-посмотреть, как поезд проносится мимо. А потом ка-а-а-к впрыгнуть в кабину машиниста, и по тормозам! Визг, скрежет. Чемоданы и тюки сыплются с полок, пассажиры согласно кивают, - дружный размашистый кивок по ходу остатка движения... И-и-и резкий поворот направо, или налево, там будет совершенно ясно куда, и чух-чух, чух-чух! У-у-у-у-уу!

А фигушки. Отпрыгнула. И паровоз, резко накренясь, тут же хвостом пошел за мной. Как за пером следует дорожка чернил. Линия. Выписывает что-то. Что-что? Можно разобрать? Пути могут быть письменами? События, как слова, дороги, как строчки...

Проложить свой собственный, не в помощь, не вместе, а собственный. И прочитать про что...

День первый (1 мая, Пасха)
БОГ

5:00 утра. Автовокзал. Темно. Собираю велик. Вспоминаю траекторию, по которой автобус «крюканул» на Вешки. Ага, значит, выехать на трассу эдак, потом налево. Натягиваю на голову кепарек, как шлем с забралом. Ну, с Богом.
Поехали! Выскакиваю на трассу. Переезжаю Дон, он в этом году многоводный, как никогда. Вон, справа, сосновый лесок. По колено в воде. А вон березняк.
Все, я на правом берегу. Теперь поворот налево, и вперед вдоль Дона, почти до самого Калача. «Господи, благослови...» Маршрут прописан по правому берегу, но позволит ли вода...

Первый поселок. Белогорский. Деревянные домики, резные наличники (сплошь одинаковые), ворота-близнецы с лебедями. Разного цвета только. Куры-гуси. По поселку ехать легко – чего там, единственная асфальтированная дорога, не заблудишься. А еще через 200 метров дорога вдруг расходится буквой «Т». Подкарауливаю за углом какого-то мужичка. «Здравствуйте! А дорога на Громковский – это куда?» Мужик смотрит удивленно – у велосипедиста голос-то бабий! Потом: «На Громки-то?» – старательно объясняет направление.
– Спасибо!
Уже рванув дальше, слышу за спиной: «Христос воскрес!» Радостно кричу «Воистину!»
Опять потянулись гуси-утки, ветхие заборчики, хмарь, одной ниткой асфальт посреди всех хлябей, параллельной Дону. 

Дон узенький, его почти полностью скрывает высокий правый берег. Дорога сворачивает в сторону от реки, начинает медленно набирать высоту, влезает на холм. Ныряю в лесополосу – надо бы и позавтракать. Пробираюсь сквозь ветки на белый свет – это цветет дикая вишня. И сразу за ней открывается овраг, огромный и извилистый, как разверстое горное ущелье. Или русло немалой реки по какой-то фантастической причине иссушенной в одно мгновенье. У оврага рыжие рыхлые стенки. Соседство буйной зелени и пустыни. Зеленое и рыжее полосами. Царапины на коже земли. Мир в разрезе. В школе на уроке биологии – «фантом» – тело слева, мышцы справа. Ага, мышцы земли.
Еду дальше. Изумрудные озимые на холмах. А там, где почва распахана – рыжие, с переходом к темно-коричневому, тона.
Нижнекривская. «Мне бы на Тюковной...» Мужик смотрит критически: «Развилка, асфальт заканчивается, дальше налево, направо, налево». Отходит, окликает, возвращается. «А можно прямо, потом налево, потом направо. А еще можно прямо-прямо, потом налево...»
Понятно, полная свобода. Можно все. До места 15 км. Но по грунту. Мужик с сомнением: «А ты проедешь? Хотя... с таким протектором может и проедешь...»
Ну что, вперед! Круто вверх, не хуже чем под Сочи. Вокруг разновысокие зеленые холмы, чуть подсветленные сухой прошлогодней травой, с рыжими линиями грунтовок. Нет, «с грунтовками» это сильно сказано, — со следами-вмятинами тракторных колес.
Асфальт через время кончается и... вот тут все и начинается... Мать-земля... Попробовала ехать – заднее колесо увязает, как в болоте. Надо слезать. Но и рюкзак, тянет «ко дну» не хуже моего. Дорога проложена вдоль свежевспаханого поля, в рытвинах колеи стоит вода. Прокладываю путь через островки травы — единственное спасение, медленно продвигаюсь вперед. Тактика проста: сухим толстым стеблем расковыриваю грязь, тащу велик 300 метров, опять чищу, еще 300, чищу, тащу, работе не видно конца....
3 километра позади, дорога неожиданно кончается. Это не страшно, я знаю направление. Продвигаться без дороги оказывается легче, можно идти по плотной траве, а не по взбитой в пену земле. За лесополосой – еще одна грунтовка, можно бы и повернуть. Но решаю пройти немного вперед. Опять начинается дорога, неожиданно вворачивается из-за края поля. На этот раз травяная опушка лесополосы завалена деревьями, приходится шагнуть прямо в пашню... Ага, вот теперь понимаю, что такое «земля — пухом». Сама проваливаюсь по щиколотку. Велосипед увязает чуть ли не по оси. Надо вернуться на перекресток, от которого дорога уходит к Дону, это метров 500, но колеса уже заклинило окончательно. А что если отстегнуть тормоза? Действительно, жить становится легче. Возвращаюсь, сворачиваю на нужную дорогу, она поднимается на холм. Правила те же: продвигаться по траве, подальше от глинистой колеи. Начинается дождь. Ну просила же Тебя, только не дождь!
Холмы, овраги, 3 грунтовки куриной лапой по ним. Где логика? Интуиция, а ты где? Какую дорогу выбрать? Ту, которая уверенной линией прочерчена на карте? Ее не существует! Ту, которую тщательно перемесил передо мной трактор? Невозможно! Прокладывать самой, держась приблизительного направления? Только на коротком участке. Дальше, будьте любезны, все же выбирайте дорогу. Это вопрос еще из семнадцатилетия – по какой дороге? Как я ее узнаю, мою?! По каким приметам? Господи, скорее бы 7-й день пути, когда меня подберут ребята на остров! Мама дорогая, сегодня только первый день! Еще шесть. Дура, во что я ввязалась! Какую же дорогу?! Толкаю велосипед вверх. На макушке холма синими и желтыми облачками цветут дикие ирисы – а-ах! Нет у нас отдельного времени для обдумывания пути. Невозможно сказать жизни «замри!» и самому замереть в размышлении над уже разыгранной партией. Невозможно отпрыгнуть, влезть на холм, увидеть все варианты, вернуться мудрым до отвращения и выбрать единственно-правильный... С этого момента я не могу вспомнить что, собственно, меня заставило пойти в одиночку, какие-такие соображения и ожидания... С этого момента я занята только тем, что происходит «сейчас». Идти сейчас, делать, что необходимо сейчас, думать о «сейчас». Все. Больше никаких вариантов. Дождь заканчивается.
С высоты холма открывается вид на Дон. Узкая серая лента. Прикрытые деревьями берега. Белые прогалины на круглых, как перевернутые чашки, холмах. Белые прогалины или грунтовки? Не разглядеть.
Спускаюсь ниже. Если верить карте, здесь должен быть хутор Матвеевский. Ни одного домишки. Еще ближе к Дону. Навстречу женщина какой-то характерной внешности (я еще не раз примечу в здешних краях этот удивительный тип, полный обаяния – круглое личико с маленьким чуть вздернутым носиком, улыбчивые светлые глаза, русые волосы). На мои расспросы отвечает, мол, Тюковной – рукой подать, мол, грибы, что она собирает (скукоженные сопливые шарики) – сморчки, очень вкусные... Приглашает чаю попить. Благодарю, но отказываюсь, – надо двигаться вперед. Уже четыре. 15 километров грунтовок пройдено за 4 часа. Надо присматривать ночлег. Здесь дороги посуше (с песочком, что ли?), можно даже кое-где проехать.

Развалины на месте х. Матвеевский.

Тюковной. Молодежь гуляет – «пикник на обочине» как раз той дороги, по которой двигаюсь. Веселые нетрезвые парни: «О-о! Здрасьте!». Усиленно кручу педали – поскорее бы вырваться из этой праздничной деревни, будь она неладна! Дорожка идет чуть под наклон, велик разгоняется, и тут меня осеняет – тормоза же отстегнуты! (Серега (SteelRat): «Тормоза придумали трусы!») Траверсом! Траверсом! Остаток скорости гашу пяткой...
Лес Лучка, так красиво изображенный на карте зеленым пятном с голубым озером в центре, на деле оказывается затопленными зарослями с шебуршивым подлеском. Ну и хорошо! Значит, первомайских гуляний в лесу можно не опасаться. Разбиваю палатку у самой воды. Велик разбираю и отмываю от грязи в луже. Всю ночь поют лягушки. Сплю сном младенца. Перед сном слабый «рецидив»: «Так о чем я собиралась подумать в походе?... Какие вопросы разрешить?... М-м-м... помню только, что было желание пойти одной. Желания... надо исполнять... Тем более... свои...»  

Маршрут за день:
Вешенская (6:20 старт) – Белогорский – Базковская – Громковский – Калининский – Нижнекривский – Матвеевский – Тюковной – лес Лучка (16:20 финиш).
Итого: 57 км (из них грунт 15 км).
Связи нет.

Лес Лучка. Первая ночевка. 

День второй (2 мая)
Я

Утро. Отсюда обещали асфальт. Мучения позади! Складываю палатку, упаковываюсь. На сборы уходит часа 3. Твержу «Отче наш»... А с вечера еще вот что... со мной маленькая книжица Нового завета. Открыла наудачу прочесть строчку, а там закладка... «Если я знаю все тайны... так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто. ... Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем. Когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти прекратится...»
От Крутовского указывают дорогу, по которой до Серафима (места следующей ночевки) километров пятьдесят. Странно. Нет у меня на карте такой дороги. Ну нет. «Вверх поднимешься на гору, а там развилка; поменьше дорожка пойдет направо, а тебе, на Серафим, налево... А вдоль Дона не проедешь, затоплено...»

 х. Крутовской.

Ну все, покатили. Вверх, вверх, все время вверх. Круглолобые холмы с лысыми макушками. Дорога хитрит, кажется, вот-вот подъем закончится, вон за тем деревом. Ан-нет, за деревом тоже подъем, может чуть положе. Овраги режут идеальные округлости холмов. Рыжие раны? Но как красиво! Я поднимаюсь от реки по правому берегу – на карте изворотливым орнаментом расчерчены высоты и впадины. Наконец, немного выполаживается. Слева грунтовка чистейшего охристого цвета тянется вдоль соснового леска, резко сворачивает в сторону. Может мне туда? Машин нет совсем. То ли праздник. То ли дорога вообще без надобности. Грунтовки, как ребра от позвоночника, то и дело разбегаются прочь от трассы. Может мне туда? Или туда? У каждого ответвления остается увесистая часть сомнений. Они исчезают лишь когда асфальт совершенно недвусмысленно поворачивает на 90 градусов влево. Ура! Можно отдохнуть от метаний. Идеальный асфальт, изумрудные поля, а слева выкопы отчаянно рыжего цвета. «Огненная» земля. Всполохи по всему пути.

«Огненная» земля.

Дорога вьется как-то... абсолютно никуда не направленно... Как-будто просто прогуливается. Настораживаюсь. Я бы сказала, что Серафим где-то... э-э-э, слева от меня, одним словом. Асфальт же норовит развернуть меня к нему спиной и умчать подальше. Развилка. Три дороги раскатываются в разные стороны. На той, которая кажется «моей» указатель на Усть-Хоперск, другие две безымянные. Укатишься в «Никуда». Голосую, но ни одна машина не останавливается. Неужели я так устрашающе выгляжу? Или просто дико? В очередной раз поднимаю руку. Весь «экипаж» дружно оборачивается и рассматривает меня через заднее стекло авто. Только водитель не поворачивает головы. Наконец, ...дцатая по счету машина останавливается. Прежде чем выспросить дорогу радостно бормочу «спасибо, что остановились». «Да не за что!» - так же прочувствованно отвечают мне. Да уж, «не за что»! Знали бы вы... какими безмерно важными бывают иногда совсем простые вещи...

Вперед. Еще километров 35. Солнце палит... опять дорожки разбегаются от основной в разные стороны... По той ли дороге? Ну и ладно... куда же я денусь... Заблудиться невозможно, только так... сбиться с пути. Здесь же все ясно, как белый день: слева Дон, справа – ... ну что справа, край земли что ли? Позади старт. Впереди финиш. Позади рождение – впереди смерть. Остальное – гуляй-не хочу. Солнце что ли голову напекло?
Справа от дороги, там, в низинке, рыжая собака роется в траве. Стоп. Какая собака?! У нее хвост шире тушки. По тормозам! «Собака» поднимает остренькую мордаху, и тут же зигзагами удирает прочь. Лисичка... мышек караулила.
Дорога делает плавный поворот, еще небольшой виражик, и я у цели – Усть-Медведицкий Спасо-Преображенский женский монастырь XVIII-XIX вв.

Усть-Медведицкий Спасо-Преображенский женский монастырь

Хожу вокруг монастыря кругами. Заборов нет, но... так прямо и не подойдешь. На поляне монашки в длинных черных платьях играют в волейбол с двумя пацанами лет десяти. Две «светские» дамы, приблизившись ко двору, повязали платки, только потом двинулись дальше. Где же поставить палатку? От монастыря к Дону несколько зеленых террасок, и дальше крутой яр. Надо, наверное, разрешения спросить – это же их земли?
Мимо торопливо проходит монашка. «Простите, а можно вооон там палаточку поставить? Я издалека еду...» «К матушке, - нервно обрывает она меня, - матушка в трапезной». Резко разворачивается и, покашивая на меня рыбьим глазом, уплывает прочь. Начинают душить слезы. Блин, а ты что думала? Тебя все с распростертыми объятиями будут встречать?
Иду к трапезной. Сажусь на ступеньки. Жду. Рядом на стульчике примостилась молодая женщина. Умильно сложенное личико. Господи, какие одинаковые они у этих... Явно пришлая, в цветном платочке. У всех же «местных» лица серые, хмурые. Ладно, воды хоть попросить. «Простите, а можно?…» Опять знакомый рыбий поворот головы; косой взгляд скользит по моим грязным штанам, балахонистой куртке, кепарьку. «Миша, налей воды... сестре!» «Сестре» звучит как «с..е». Ну, с той же интонацией, как обычно это произносят.
Ближе к шести вечера привезли целый автобус народа из Волжского. В 18:00 – праздничная пасхальная служба.
Прямо поверх штанов надеваю специально припасенную юбку, повязываю платок, спускаюсь в подземную церковь. Впервые отстаиваю службу всю, от начала до конца. Батюшка радостно возглашает «Христос воскресе!»
В углу дряхлые старики (или старухи – в этом возрасте они опять неразличимы, как младенцы) в одеяниях, расчерченных странными геометрическими символами. Лица их скрыты под низко надвинутыми капюшонами.
Среди хора молодых девчонок, похожих на старательных гимназисток, выделяется одна – светлая, веселая барышня, которая никак, ну никак не вписывается в эту сцену. Почему такой мрак? Серые лица. Подавленность. Это же жизнь. Такой драгоценный подарок. И благодарить надо радостно. И славить счастливо. Вот так хотя бы, как батюшка возвещает «Христос воскресе!»...
«Автобусников» после службы срочно препровождают в трапезную. У них «программа» – утром еще одна служба, еще трапеза, свечи, списки «За здравие»... Впрочем, я тоже покупаю свечи и ладан... Тоже заполняю список. «За здравие»: Саша, Саша, Нина, Виктор, Виктор, Ирина, Саша. (Артем не попал, еще не крещеный). Можно было написать, кстати, много больше. Но переклинило. Странно. Никого не могу вспомнить. Устала, наверное. Меня тоже нет в списке.
Бреду за велосипедом. Ставлю в темноте палатку на терраске, так и не получив разрешения. Ужин. Спать. Всю ночь идет дождь.

Вечером СМС от Кости:
My 4 km ot Perekopskoj. Nadeyus` u tebya vsyo xorosho. Udachi!
Ира to Костя: Я в Серафиме. У меня все ок. Счастливо!
Костя to Ира:
Na Melokletskij skit ne proshli iz-za razliva. Kletskuyu obxodi po verxu, po asfal`tu, mnogo debilov. Udachi!

Маршрут за день:
Лес Лучка – Затонский – Крутовский - Серафимович
Итого: 72 км.


День третий (3 мая)
МИР

Мир. Автобусники собираются. Ночь и усталость прошли. Давеча бабулька, пока я сидела на ступеньках трапезной, расспрашивала меня кто я, откуда и зачем. Теперь она же, заботливо: «Юбку сегодня-то не забыла?». Бабуля в черном монашеском платье, хотя возвращается домой тем же волжским автобусом. Меня уже не заботит ни юбка, ни благосклонность сестер. Крещусь на собор, набираю воды (тут же, при въезде обнаруживается маленькая колоночка). И стартую.
Сегодня выехала поздно. Небо затянуто тучами. Пока собиралась, все твердила «Отче наш»... о погоде, о спокойной дороге...
Сегодня надо подобраться как можно ближе к Распопинской, чтобы завтра с ветерком, побыстрее проскочить ее и Клетскую, где, как предупреждал Костя, небезопасно.
До Распопа обещали асфальт. Правда, он должен прерваться километров на шесть грунтовкой, а потом аж до самой Новогригорьевки (км 200) - рай для велосипедистов.
От трассы съезжаю на боковую тонкую ветку. Поля, сады. «Колхоз... Основан 1929 году»

Бобры остаются слева, дорога уходит вверх. Сегодня можно не напрягаться. Просто проскочить немного вперед, чтобы завтра было поменьше. Хорошо бы у воды остановиться – фляги пустые. Овражек бы какой-нибудь. Овражка все нет, и я продолжаю крутить педали.
И вдруг... дорога обрывается. Вернее, дорога-то, довольно широкая, проложена и дальше, но это уже не асфальт, а глинистое месиво. Десять метров – и колеса опять застопорены. На Худграфе в мастерской керамики стояла ванна с расквашенной глиной для лепки, уж даже там замес был гуще. Бросаю велик на обочину. Сажусь рядом. Черт, черт, черт! Два часа дня. Опять, опять! Эта дорога — не вариант вообще! Достаю карту. Шоколадку. Чай. Смотрю. А куда возвращаться? Возвращаться некуда. Куда приедем, если по трассе? В какое-то Суровикино. А мне нужно в Зимовейский. Блин. Ну сколько можно! Дура, навыспрашивала советов. Через время: ну и что? Тебя сюда кто палкой гнал? Никто. А варианты у тебя есть? Нет. Тогда вперед.
Дежа вю. Встаю, нахожу засохший стебель потолще. Прочищаю. Тащу 300 м. Еще стебель. Еще 300м. Не по дороге, конечно. Под ней. Вдоль поля, по траве ломлюсь через сухие прошлогодние кустарники, ветки застревают в спицах, колотят по крыльям. Овраг поперек дороги. Бетонная труба пристроена под ней для стока воды. Пот градом. Лезу круто вверх, на дорогу, обогнув овраг тащюсь вниз. Вынуть ветки из спиц. Стебель. 300 м. Вынуть ветки. Стебель. 300 м. Во все стороны от грунтовки разбегаются «протоптанные» тракторами дорожки. Сокращают ли они путь? Или просто уводят в сторону? Прохожу вдоль леса. Дорога от меня уже через поле. Вычисляю ее по столбам, тянущим нитки проводов. Там вынырнул какой-то «газон». Буксует, медленно идет. Шесть километров уже было! Где асфальт? Наблюдаю за машиной, пытаюсь заметить, где она перестанет прыгать и начнет скользить плавно – заветная ровная дорога! Тщетно. Машина так и растворяется в пространстве, подпрыгивая. Толкаю велик вперед. К лицу приникают ветки черемухи – ах! Птица, огромная, головастая (сова?) срывается с места. В пяти метрах от меня – ах! Восемь километров уже было. Когда асфальт?
Дорога сбегает вниз, слева в низинке хутор. Базки? На холм из него выбирается уже три дороги. Они переплетаются, как прядки в косах. К коровникам, к домам, к лесочку... Колтуны! Колтуны! По какой из них? Придется все же сделать крюк, зайти в хутор.
Стучу в первый на краю дом. Покосившийся дощатый забор. Маленькая кривенькая хибарка. На порог выходят женщина и мужчина, за ними высыпают трое малых детей. Сильный кавказский акцент: «Базки. А пройти можно через хутор, чтобы не возвращаться.
Выйдете на грейдер. Асфальт только от Распопа... А до него еще километров восемь...» Начинает накрапывать дождь. Упираюсь в велик, беру его за рога. «Да, долго же Вам еще его так толкать...» Вперед. В хуторе уже не грязь – болото. Семейство движется за мной по своим делам. Толкаю, сопровождаемая репликами: «Нет, не сюда! Туда-туда! Вот бы мне такой велик... (это дети). Да! Там от лесополосы налево! Обязательно!»
Дождь. Деревянные мостки через речку. Рыжее месиво. Лужа, чуть жиже дороги. «Мой красавчик, мой любимый, мой надежный! – приговариваю «на ушко» своему велику. Поглаживаю по раме. «На ручки? – Эх!» - тащу через грязь. Вверх. Заброшенные фермы. Кони. Опилки. Лесополоса. Мокрая трава. Кто-то в пути мечтает о воде? Я мечтаю только об асфальте. А от Новогригорьевки уйду на левый берег через паром. Там просто big way, кати куда хочешь. И по трассе до Трехостровской. Дождь стихает. Велик тащу по стелющимся веткам деревьев. И вдруг он стопорится так, что хоть плачь. Отстегнуть тормоза? Я не могу к ним даже подобраться. Отвертка не помогает, плоскогубцы – ноль. Шесть вечера. Всерьез хочется заплакать.
Достаю карту. Развилка. Линия передач уходит вправо. Дорога влево. Так, верно. А это что такое? Здесь должна быть вода. В 100 метрах от меня овраг, по дну которого прорисована уверенная голубая линия. Бросаю велик, прохожу 100 метров вперед. Так и есть, глубоченный овраг. Спускаюсь. На дне - пологая поляна и целое озеро с квакушками! Это единственное местечко, где можно подобраться к воде, дальше овражьи стенки извиваются как ракушечные пазухи – не пройти. Выбираюсь наверх. Надо мной во все небо висит радуга. Вот это да!

Радуга над Распопом.

Рюкзак, велик, остальные манатки спускаю вниз по частям. Велик так и кладу бочком в озерцо – пусть откисает. Через время колеса сняты, вымыты, сложены – сохнут. Рама рядом. Палаточка. Сегодня первый костер. Удивительно уютно. Совсем стемнело. Слышно, как в поселке гоняет мотоцикл. В овраге связи нет, дважды выскакиваю наверх в надежде поймать СМС-ку. Огни Распопа совсем близко, значит, дорога верная. Дождалась ответа только от Санешки. Ладно. Что делать, бывает. Хорошо. Хорошо, что одна. Ничье присутствие мне бы не облегчило путь. Пожалуй, наоборот. Странички завета, пока закипает вода. «Отче наш», пока не навалился сон. Покой. Хорошо. Очень хорошо.

СМС Ира to Костя:
Я в 5 от Распопа. Грунтовки вообще не вариант. Нет моих сил моих девичьих таскать велик забитый грязью на себе:). От Новогригорьевки буду уходить через паром на левый берег. Счастливо!

Маршрут за день:
Серафим – Бобры-2 – Базки – овраг (5 км до Распопа).
Итого: 22 км (грунт 11 км 13:30-18:00 (4,5 часа непрерывного движения). Рекорд.


День четвертый (4 мая)
ПУТЬ

Утро. Небо в легкой дымке. Не хочу больше никаких грунтовок. Только по асфальту. Только. И в Мелоклетский не пойду. (Там в меловой горе пещера монаха-отшельника, открытая ребятами из Костиной группы пару лет назад. По его словам, там можно даже переночевать...) Нет, не хочу. Никаких больше грунтовок. На Новогригорьевку и на левый берег, на трассу... «Отче наш» о погоде, о благополучии, о спокойном пути... Это уже становится традицией, устоем.
Вещи свернуты, надо собирать велосипед. Но что это?! Переднее колесо совершенно пустое. Дыра. Значит, вчера все же пробила. Ладно, у меня есть запаска, поменяем. Я, правда, никогда этого еще не делала. Ну... я много чего делаю здесь в первый раз. Иду в одиночку, в конце концов, впервые. Меняю камеру, прилаживаю насос. Новенький маленький велосипедный, еще не опробованный. Десяток пшиков в пустую камеру. Никакой реакции. Гм, 100 движений. Ни попытки раздуться. Елы-палы, конечно мне нужен привычный, родной автомобильный насос! Этот (petit, small, toys) можно использовать только для подкачки. Наверное...
Итак, Распопа мне не миновать. План: дойти на пустом колесе до поселка, найти человека с автомобильным насосом, поменять камеру, ехать дальше. Заминка, конечно. Но ничего серьезного.
Выбираюсь наверх, надеваю рюкзак на спину – максимально облегчаю жизнь «другу». Вперед! Солнце не выходит, но и дождь не каплет. Дорожки, особенно на верхушках холмов, подсохли, вполне можно было бы ехать. Но... Но. Холм – колесо обозрения. Забрался наверх – видишь с десяток вьющихся дорог: повыше, пониже, пошире, посуше, посветлее, пофактуристей. Наверное, все они ведут в Распоп (куда же еще?), хотя разбегаются, будто во все стороны света. Скатываемся вниз, видим только зеленые бока соседних холмов, да сверху островок неба. Включаю мобилку. А, запоздавшие СМС-ки!

Костя to Ира:
Uhodi verhom po asfal`tu. V Kremenskoi monastyr` na Saushkine ne lez` – kriminal!!! My 10 do Novogrigor`evki. Udachi!

Костя to Ира:
Ot Novogrigor`evki idi po asfal1tu po pravomu beregu, levyj sil`no zatoplen. 05.05.2005 s 20.00 do 21.00 derji trubu vklyuchyonoj, zhdi zvonka. Bespokoimsya. Udachi! Komanda Ux.

Ну вот, уже и Распоп. Овраг перерезает путь. Дорога петляет, уходит прямо к Дону, через узкий перешеек и вхожу в поселок, что называется, через заднее крыльцо. Грязь такая же, как и в Базках, но домишки все же получше, покрепче. У одного из них стоит трактор. Вот у его-то хозяина и надо спрашивать насос.
«Здрасьте! Да вот у меня такое дело...» Из-за погуливающей оградки выходит мужичок, тоже слегка погулявший. «Конечно, - говорит, - как не помочь!» И достает ржавый столетний насос. Ну, слава Богу!
– Давай я накачаю. Откуда едешь? От Михаила Александровича-то?
Новая камера. Накачали.
– Ё! Дите! А у тебя же она спускает.
Тяжело вздыхаю. Ну, ничего. У меня есть еще одна. Тоже новая. Меняем, накачиваем.
– Ё! Дите! И эта спускает.
Я сажусь рядом.
– Дите! Знаешь что? Сейчас пойдем ко мне, там и заклеим камеры. Ну что ты? Вставай, пошли.
Что делать? Пошли!
Велик с рюкзаком проезжают по поселку на тракторе. Останавливаемся перед голубой калиточкой. Заходим. Аккуратненький домик. Ухоженный двор. Бросаю велик и рюкзак при входе. Колесо, одна забота – колесо. Полчаса уходит на поиск прокола. Как только камера наполняется, из сопла начинает травить воздух.
– А! Так это золотник! У меня есть. У меня жена на складе работает, сейчас принесу.
Меняем золотник. Накачиваем. Воздух упрямо рвется через сопло. И тут меня осеняет. Насос. Конечно. Его надо сдернуть сразу после того, как бросили качать. Из-за него травит. Сдернули. Тишина. Тишина? Тишина! Сидим счастливые на присядках, слушаем.
Внезапно калитка распахивается, у входа застывает женщина. Ошеломленно смотрит на разбросанные шмотки. На меня. На мужика.
– Это... что?! такое? Это кто? Что это?
Пауза. Жена пришла!
Я начинаю лепетать про свое горе с пробитой камерой. Мужик поддакивает: «Надо же помочь дитю!» «Я всю жизнь помогал, и буду помогать!»
– Ну, помогал – ладно! А хряпнул уже где? Тоже помогал?
– Ну, пенсию ждал. Только на пенсию пошел – надо же было отметить... Всю жизнь кузнецом...А помогать, я всю жизнь помогал... и буду помогать!...
Жена вдруг смягчается:
– Ладно, обедать пойдемте.
Долго мнусь, отнекиваюсь, потом, эх, соглашаюсь.
Мужика зовут Саня, ему всего 55. Жена – Тая. На складе работает, как уже известно. Здесь родились, здесь всю жизнь прожили. В хуторе делать особо нечего. Дети выросли, перебрались в Клетский. Райцентр все-таки. Дочка Наташа в милиции работает, «привет ей передавай – будешь Клетский проезжать. А то оставайся ночевать – путь-то не близкий, завтра утром и поедешь!»
Два часа дня. Спасибо, конечно. Нет, надо ехать. Еду? Из Вешенской. Зачем? Почему одна?
Как ответить, чтобы не соврать, и чтобы понятно было...
По святым местам, по церквям, монастырям еду...
В лицах появляется что-то такое... удивление, непонимание и старательная праведность одновременно... Наверное, такая мысль: «Малахольная... а вдруг и правда Бог есть?»
Ладно, все мы люди...
Веду свою линию дальше. В благодарность оставляю коробочку ладана и пару неплачущих свечей из Серафима. «Дай Бог вам здоровья. Всего самого хорошего», - благодарю их от сердца. Смотрят, как на матушку.
Прощаемся. Саня выходит проводить, чтобы показать дорогу. Машу на прощание рукой.

Ну что, вперед. Асфальт! Теперь на Клетский и дальше, дальше, дальше.
Дорога – поля, поля, поля. Холмы. Горки. Вверх-вниз. Длинный спуск. Развилка. (Указателей здесь нет в принципе). По какой дороге? Торможу встречную машину. Стекло медленно опускается. Рука с золотым перстнем. Золотой зуб. Не отрывая мобилы от уха: «Правильно едете». Водитель, переваливаясь через первого: «Не! Подожди-подожди! Откуда едешь?!»
Все, вперед по трассе. Оглядываюсь – вон, у Дона, Мелоклетский. Красота. Там белые накрахмаленные утесы. Пещера отшельника. А я углубляюсь в «материк». Здесь уже ничего нет – только поля и редкие лесополосы. Даже овраги исчезли. Но асфальт... Хотела же асфальт...
На повороте на Перекоп ныряю в лесочек. Все, на сегодня хватит.
Новый завет открывается на месте предательства. Закрываю, опасаясь читать. Все же открываю, продолжаю.
«что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после...».
«...Отче! о, если бы Ты благоволил пронесть чашу сию мимо Меня...»
«...впрочем не Моя воля, но Твоя будет... »
Петр отрекся три раза.

СМС:
Ира to Костя:
В Мелоклетский не пошла – испугалась грунтовок. Видела его издалека:(( – красотень! Завтра попытаюсь в Перекопскую. Счастливо!
(«Ст-ца Перекопская – храм XIX в с фресками того же времени. По архитектуре таких 3 на шарике». Из письма Кости)
Костя to Ира:
My na Karaitskom. Udachi!

Маршрут за день:
5 км от Распопинской – Распоп – Клетская – поворот на Перекоп
Итого: 42 км (8 грунт + 34 асфальт)


День пятый (5 мая)
ЛЮБОВЬ

«Отче наш...» Выбираюсь на трассу. Солнце палит нещадно. Десять утра. По боковой узенькой ветке до Перекопа километра 22 получается. Логовский. Издали замечаю блеск куполов. А кажется, совсем близко. Сворачивать в Перекопскую или нет? Пять километров всего, но если залита дорога... XIX век... Три на шарике... Нет, надо свернуть.
Стадо коров облепило трассу. Рыжий молодой бычок вдруг пускается бежать рядом со мной. Бежит метров 50. Я уже прикидываю, как сманеврировать, чтобы остаться невредимой, как он резко сворачивает вправо и скатывается с дороги вниз – галопом. А-а, так он сам испугался! Коровий строй остается позади.
А вот это уже Перекопка, крупный поселок, камазы шныряют туда-сюда. Торможу один. Останавливается! Мужик (ну не мужик, нет в языке подходящего слова, что ли? А не могу подобрать...) – мужчина лет 50-ти, простое приветливое лицо, объясняет, что-де асфальт на Новогригорьевку пойдет направо, а мне, на Перекопскую, прямо по грунтовке.
– Спасибо!
– Да не за что!
Купола сияют. Еду по ухабистому бело-рыжему грунту, раскатанному камазами, пою про ворону, пластилиновую. Красота, можно ехать!

Рытвины и ухабы – ерунда! Уже вижу очертания церкви и несколько домиков рядком. Дорога приводит в карьер, а дальше раздваивается. Одна пошла вниз, к Дону, вон уже берег, озера разливные... Вторая, чуть скромнее, пошла верхом через поле. Силюсь разглядеть – нижняя дорога, красивая, плотная, песочная бежит под обрывом. В поселок приводит? Или упирается в разлив? Так ничего и не высмотрев, выбираю верхнюю. С полчаса пробираюсь по сухим травяным дебрям, в конце концов выхожу к глубокому змеистому оврагу, за которым еще один «разобранный холм» – карьер. Ну, где был внутренний голос?! Надо сворачивать на ту, нижнюю дорогу. А! Все равно пою про ворону, хотя уже не так весело. Минут через 20 выхожу к реке. Дон разлился до самой дороги. Метрах в 200-х из воды поднимается лесок, а рядом красная легковушка. Как она туда попала? Ноев ковчег.

Дорога быстро приводит в поселок. Старые дощатые домишки. Казачьи курени, как у нас под Ростовом. Все не крашено давным-давно. Серебро старой древесины.
Потом мне рассказывали историю про хозяина маленького домика на окраине поселка. С некоторых пор после наступления сумерек он во двор ни ногой, потому как... Вышел он однажды утречком на порог пса покормить, а и нет собаки. Позвал – тишина. А после во дворе одни лохмотки нашел. Волки. Прямо с порога сдернули. И тявкнуть не успела. Глухой больно поселочек. В несколько домов. Вот звери и хозяйничают.

Тем удивительнее было увидеть, когда домишки расступились, огромный каменный храм. Четыре деревянных купола, один, центральный, золотой (это он сиял бог знает откуда). Высокие зеленые ворота на замке. Двор обнесен забором, к нему примыкает небольшой домик. Решетчатая калитка тоже заперта.

Приваливаю велик к стене, осматриваюсь. Дверь домика распахивается, на порог вылетает человек в черном, полы одежды развеваются, темные с сединой космы стремительным движением откинуты назад. Похож на ворона. (Сторож?) Ворон громко поет свою песнь.
– Здрасьте!
– Здрасьте.
«Ворон» на секунду задерживает на мне взгляд, резко разворачивается, и, махнув черными крылами, исчезает за дверью.
Мнусь в нерешительности. Потом тихонько стучу в окошко.
– Ой, простите, что беспокою! Издалека еду... А можно (сторож?) храм посмотреть?
– А! Заходи, смотри.
Открывается щеколда на калитке, щелкает замок на церковных вратах. «Ворон» влетает в храм, громко возглашая что-то вроде «Господи Исусе». За ним вкатываются две кошки, клубком к алтарю, в запретные земли. Ворон: «Ой, вам бы все играть, неугомонные».
– Тебя как крестили-то?
– Ириной.
– Ага, Ириночка значит. И как ты путешествуешь?
– Одна.
– Как же одна? Не одна ты. С Богом ты путешествуешь, Ириночка. «С Богом» надо говорить.
– С Богом путешествую.
...
– А… Вас как зовут? Как обращаться?
– Да… меня Николаем окрестили. Николаем и зови.
– А свечку можно поставить?
– Поставь, поставь! Вон туда поставь, к пасхальной. Да и приложись к ней.
….
– Ну ладно, некогда мне с тобой, я просфы затеял. Вечером служба у меня. Знаешь, что такое просфы?
– М-м-м?
– Без них нет службы… Сегодня утром вот была, и к вечерней надо приготовить…
– Утром была? Жалко, я не успела…
– Да разные пути у нас, Ирина. У всех разные. У кого путешествовать, а у кого и на месте оставаться…
– Батюшка, а можно я немножко здесь побуду?
– Ну, побудь, побудь. А я пойду – просфы надо обязательно…
…
Беленая, такая домашняя, церковь. На стене старая фреска. Старик на осле. Человек помоложе лежит на земле. В стороне женщина в белом одеянии. Что за сюжет?
Иконы очень старые и просто старые. Одни убраны в потемневшие от времени ризы, другие укрыты фольгой и цветами. Под некторыми стоят обычные эмалированные тазы с песком – для свечей. Эта незатейливость и делает огромный храм таким домашним, человеческим… по-домашнему и кошки носятся…

– Из Вешек, значит, едешь? Мне по осени двое крышу латали, один из Вешек, другой из Волгограда. Сказали, на реставрацию надо 2 миллиона.
– Ну и что, батюшка, реставрируют потихонечку?
– Да все оно потихонечку… Храм уже простоял 200 лет потихонечку, да и мы живем потихонечку, и дальше будем жить…

– А тебе надо бы моторчик приделать.
– Зачем, батюшка?
– Да а чего же так… Неужто в ногах правда?
– Да вроде как и в ногах тоже… Без этого как-то и не добывается…

– Пора мне. Благословите, батюшка!
Он складывает мне руки как положено, кладет ладонь на голову, молится. Отнимает руку: «Вот так, Ириночка, все хорошо чтобы было.
– Спасибо, батюшка!
– Приложись к иконе, к Николаю-Чудотворцу на дорожку.
– Как, батюшка?
– Да как-нибудь. Как хочешь. Как приложется… С Богом, Ириночка!

Закрываю за собой калитку. Набираю в бутыли воды прямо из Дона. Выезжаю на трассу. Еще долго оборачиваюсь, ищу глазами сияющие купола. Все дальше. Дальше…

Через два километра асфальт сменяется россыпью белого камня, кое-как укатанного машинами. Белая дорога. Зеленый лес каймой. Еще через 8 километров облупившийся щит желает «Счастливого пути!», и сразу за ним начинается такой же грейдер, как под Распопом, широкий, с крутым замесом. Только подсушенный двумя солнечными днями. Ехать можно. Но я выбираю параллельную раскатанную трактором колею, пониже, поглаже. Так, подпрыгивая на ухабах и юля, добираюсь до Новогригорьевки.
Нет, не пойду я на левый берег. Не хочу. Там асфальт. Поеду глухой грунтовкой. Ну и что, что дождь? Всегда можно вернуться. Вон, у меня еще 4 дня до поезда. В любом случае успею. Хотя, лучше бы не было дождя-то…
От Новогригорьевки отъезжаю еще 6 километров, ныряю в лесочек.
За палаткой шорох. Осторожно выглядываю. Косой! В двух метрах с осторожным любопытством разглядывает мои пожитки. Косой, ты обалдел совсем! Это же палатка, велик, человек рядом – драпать тебе надо! Косой не реагирует. И вдруг срывается резко на мое короткое неловкое движение, исчезает в зарослях...

«…Тогда подобно будет ... десяти девам, которые взявши светильники свои, вышли навстречу жениху;
Из них было пять мудрых и пять неразумных;
Неразумные, взявши светильники свои, не взяли с собою масла;
Мудрые же, вместе со светильниками своими взяли масла в сосудах своих;
И как жених замедлил, то задремали все и уснули.
Но в полночь раздался крик: «вот, жених идет, выходите навстречу ему».
Тогда встали все девы те и поправили светильники свои.
Неразумные же сказали мудрым: «дайте нам вашего масла, потому что светильники наши гаснут».
А мудрые отвечали: «чтобы не случилось недостатка и у нас и у вас, пойдите лучше к продающим и купите себе».
Когда же пошли они покупать, пришел жених, и готовые вышли с ним на брачный пир, и двери затворились.
После приходят и прочие девы и говорят: «Господи! Господи! отвори нам».
Он же сказал им в ответ: «истинно говорю вам: не знаю вас».
Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который...»

СМС Ира to Костя:
Костя, спасибо огромное за Прекоп. храм! Я в 6 за Новогриг. Все ок. Счастливо!

Костин звонок. Еще раз благодарю за храм. А еще больше - за поддержку. Каждый день 20 часов (время связи) – самое долгожданное время.
Костя: «Да брось ты, на том свете угольками сочтемся…»

Маршрут за день:
Поворот на Перекоп – Логовский - Перекоп – Перекопская – Новогригорьевка – лесок под Старогригорьевкой
Итого: 64,5 км (35 асфальт, 29,5 грунт)


День шестой (6 мая)
НЕПРИВЯЗАННОСТЬ

Сегодня, на 6-й день пути, мое путешествие может закончиться. Надо только доехать до урочища Хлебного. Костя с 17-ти будет держать трубу включенной. Останется только позвонить, Костя пришлет байду.
Можно. Но не хочется. Я только привыкла. Только втянулась. Движение, как в толще воды. Все происходит во вне. И внутри одновременно. Сопряженность мира и человека. «А как же последняя ночь, прощальный костер» – ищу немудреные доводы, чтобы только не сегодня…
Старогригорьевка, разогретый асфальт. Змейки выползают погреться на солнышке. Их много. Попадаются ужики, а есть и неизвестные мне змейки, коричневые, болотного цвета, с пятнами на боку. А жуки, жуки! Только успевай маневрировать, объезжая деловито шлепающую по асфальту живность.

От поселка вдогонку за мной пускается мальчишка на голубой «Каме»; рванув изо всех сил, обгоняет, разворачивается и медленно проезжает навстречу, косясь, стесняясь в упор разглядывать моего коня. Чудо техники…
Собаки бросаются вслед. Устрашаю их Кузькиной матерью. Понимают, отстают. Поселочки. Почти одинаковые. Серые домики. Разлившийся под самые порожки Дон.

Колодец. Набрать воды? На цепи один крюк, ведерка нет. А я рассчитывала на воду, бутыли пустые…
Дорога уходит вправо, ползет в гору. Дон остается за зеленой с белыми стесами грядой. Длинный спуск – все поселки гнездятся в низинках – въезжаю в Сиротинскую. Бабулька расспрашивает куда я и откуда. «А бутылки поставь вот за забор, все равно никто не живет…» Дом продавали, да много хотели. Так, не продав, бросили и уехали. Напротив дома колонка, где весь поселок набирает воду.
Расспросив не меньше 4-х человек, выведываю дорогу на Хмелевской. Сухо. Но теперь другая беда – песок, роскошный светлый песок. Такой бы на пляже, а не здесь, на пути. Колесо утопает и юзит.
Через 5 километров – Зимовский – два домика и ферма в стороне от дороги. От Зимовского уже никого. Если что, и спросить будет не у кого. Но… раз есть дорога, куда-нибудь она, да приведет. А там разберемся.

Меня пугал только один участок – Хмелевской – Зимовейский, и 25 километров затейливо петляющих грунтовок между ними. Внимательно изучив карту, решила, что ничего страшного; первые 12 километров дорога идет вдоль линии передач, а дальше крюки по 3 км, повороты по 90 градусов – можно высчитать по велокомпьютеру – карта-то не врет. И потом, через 12 километров я буду в самой высокой точке – и без карты разберемся.
Еще 4 километра – и Хмелевской, довольно большой поселок. Теперь бы найти заветную дорогу вдоль линии электропередач.
Часа 2 дня. Ни души. Вымерли, что ли? Подхожу к одному дому, к другому. Разговариваю только с собаками. Хозяева не выходят. Кажется, в дальнем дворе мелькнул старик – «Дедусь! Дедусь!» – радостно бросаюсь туда. «Дедусь» подходит к изгороди. Он плохо слышит. Кричу:
– Дедусь! А где дорога на Зимовейский?
– На Зимовейский? А хто же его знает, где эта дорога…
Видимо, высмотрев в окошко, что дед разговаривает со мной (и ничего!), к нам подтягивается еще мужичок, помоложе.
– Ну, как же! Вот на карте такая капитальная дорога, – сетую я. – Под линией электропередач…
Дед:
– А-а-а, так линию сняли уже давно…
Я в шоке. Мужичок смотрит в карту:
– Так это на Трехостровскую, что ли?
– Ну да, на Трехостровскую! Почти.
Дед:
– Так это же большой поселок. Дорога-то должна быть накатанная…
Мужик:
– Да кто ее там накатывал! Кто накатывал?
– Ну-у… не знаем, где дорога. Ближе к Дону держись, и все.

Да уж, спасибо.
Если по дороге хотя бы 2 года ездили, трава 10 лет расти не будет. Должна быть дорога. Следы хоть какие-то. А линию сняли… Провода смотали, но столбы же не выкопали! Во всяком случае, не все. Вон какие-то столбы рядком на взгорке. И по направлению вроде совпадают. Полезли. Мой хороший, мой надежный… Взгорок высокий, крутой. Перед ним низинка залита водой – болотце, прикрытое травой, поросячья тропа. Перетаскиваю имущество наверх. Ну что столбы?
Они и вправду «посажены» вдоль довольно накатанной дороги. Вот только, куда она ведет? И как далеко? Может в карьер, они здесь в изобилии? Хотя… по направлению совпадает с моей… И еще ориентир – другая грунтовка уходит из поселка резко в «материк», под тем же углом, что и на карте - да, похоже. Ладно, поехали. Все дороги куда-нибудь ведут – с земли не упаду. И всегда ведь можно вернуться. До поезда еще 3 дня.
Настоящие американские горки на русский лад: крутые ухабистые дороги с вывертами вправо-влево – надо же вписаться в круглый бочок холма (зеленого пирога с белой начинкой) и увернуться от оврага. Палит солнце. Частенько иду пешком, толкая велик вверх на счет 100. 4 километра позади. Ни души. Судя по тому, как смело ко мне подлетают птицы на расстояние вытянутой руки, человек здесь гость редкий.
Эх, а на карте-то моей дыра! Не распечатала кусочек. Теперь, то место, где я стою, обозначено пустым углом в 90 градусов. И как раз здесь дорога расходится вилочкой. Направо? Налево? Я уже довольно далеко от реки, на глазок не сориентируешься. Вдоль берега на этом участке уже нет населенных пунктов, только развалины хуторов. Караицкий, например. Костя говорил, что там можно увидеть каменных баб, которыми казачки подпирают свои постройки… Если не растащили за зиму…
Но это на берегу. А я в глубине «материка». Так направо или налево? Позвонить Косте, сказать «заблудилась»? Позор. Да и как я ему буду объяснять ориентиры, где нахожусь? «Столбы пошли направо, справа холм, слева холм»?
Нет, мне определенно направо. Пытаюсь разложить карту так, чтобы голубая линия Дона на карте совпала с руслом. Но русла не разглядеть, так, поблескивает слегка на горизонте. И Дон, к тому же, разлит, какое там русло! Его не угадать и в лодке посреди реки… Достаю компас, ориентирую. Ну да, похоже направо… Столбы же! 12 километров должны стоять столбы! А почему тогда влево дорога поуверенней, пошире? Пытаюсь проследить за ней взглядом: вот она падает с холма и дальше… дальше… не-а, дальше ничего сказать нельзя. Вот то белое – это дорога или проплешина? Я стою как раз напротив Караицкого. Это дорога явно ведет туда. Но почему такая накатанная? За «бабами» ездили, что ли?!
Бросаю велик на бок, пошатываясь от усталости, да и в расстроенных чувствах, спускаюсь по этой «левой» дороге в надежде увидеть… не знаю что – знак, признак, намек – что дорога ТА самая… или не ТА! Сифонное шипение прямо у левой ноги – визжа, подскакиваю – «мамочка!». Острый приступ страха быстро приводит в сознание. Гадюка. Под ноги надо смотреть! Не по офису хожу же!
Нет, ничего не понять с этой «левой» веткой. Вот она петлянула между островками деревьев… Есть тут на карте лесистые островки? Ах, да. У меня же на карте вырез мыском как раз на этом месте.
Надо проверить еще «правую» дорогу, «столбовую». Возвращаюсь к велику, теперь все время смотрю под ноги. Доходчивые методы у гадюк. Теперь направо. Эта ветка кое-где даже проросла хилой травкой. Но столбы! Какой там компас! Полюса земли смещаются, а столбы стоят незыблемо, вот настоящий ориентир! Через 500 метров дорога упирается в разрушенный загон для скота… (Хорошо, что через 500 метров, а не 5 км). Она, может, и продолжается дальше, но только через два холма на третий…
Выбор сделан, едем налево. Я уезжаю все дальше от того места, в которое (если что!) собираюсь вернуться… Уже 50 км. Да ладно, куплю билеты на 10-е. На 11-е, в конце концов…

А все же интересно, куда я приеду? Я уже перестаю заглядывать в карту… Не вижу никакой связи между дорогой, по которой еду и прорисованной на бумаге… Дорога то и дело делится, разбивается, как волна, на более мелкие; выбираю самую «старшую», качу дальше. Не задаюсь вопросом «куда», просто кручу педали. И головой по сторонам. Поля сменились лесочком. Метрах в 10-ти на дорогу выскочила косуля, маленькая, рыженькая, тут же рванула обратно. Отсылаю Косте СМС-ку: «Сегодня не ждите». Уже шесть. Покручу до семи. Из лесу потянуло дымком – костерок, не иначе. Подъехать, спросить, что за дорога? Чуть ближе… Странно, костерок из-под дерева, у самого корня… И дальше горит… Так это же пожар! Приличный массив леса, под ним стелется дым. Обугленная земля. Надо Косте сказать, но он уже отключил телефон. Бедная живность!
А дорога вдоль дымящегося леса расквашена, как будто… в землю по колее вколочены глубокие чугунки с водой. Несколько раз проваливаюсь выше щиколотки. Здесь, конечно, уже не еду, иду пешком. А это, что это? Алый тюльпанчик под самым колесом! И вон еще, и еще! А вот желтые! Чудо!

Километра через 2 выезжаю к щиту, на котором написано: «Особо охраняемая территория. Природный парк Донской». Радости моей нет предела. «Особо охраняемая!» Здесь! Замечательный финал! Маленький победный костерок! (И кабанчики не придут… Костя сказал, что живность сторонится запаха даже прогоревшего костра…)
Эдакое счастье… Такое буйство травы, коряг, деревьев, двух отличных глинистых луж на дороге. Пока тряслась по ухабам, потеряла бутыль с водой, лужи очень кстати. Жизнь прекрасна!
Пока горит костерок, кто-то в лесу «кашляет» басом. Кабанчик? Мишка? Очень хорошо…

«…Ибо вы вкусили, что благ Господь.
Приступая к Нему, камню живому, человеками отверженному, но Богом избранному, драгоценному,
И сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое…»

Ночью по палатке барабанит дождик, выставляю плошку наружу – хоть воды наберу… И все твержу: «Отче наш! Только не дождь. Я не хочу здесь завязнуть! Дай еще денечек, всего один денек!»

Маршрут за день:
6 км за Новогригорьевкой – Старогригорьевская – Яблонский – Шохинский – Камышинский – Сиротинская – Зимовский – Хмелевской – ПП Донской (развилка Зимовейский-Трехостровская)
Итого: 58 км (32 асфальт, 26 грунт)

День седьмой (7 мая)
ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ

В ковшике, выставленном ночью за пределы палатки, 3 капли воды. Но тучи висят низко, небо закрыто. Сбор под «Отче». «...вкусили вы, что благ Господь…»
Я опять на развилке. Если влево – то точно в урочище. Мне так кажется. Если вправо, то в Зимовейский. Ладно, второе. Поворота, которого я жду, все нет. И я опять перестаю заглядывать в карту и задаваться вопросом «куда?». Широченная грунтовка, крутя по лесу, в конце концов приводит меня… не видно до последнего, куда она меня приводит. «Ты видишь большой поселок или маленький?» - вчера спрашивал Костя. Вчера видела большой. Мне надо в маленький. Вот сейчас заберусь на пригорок и увижу… Еще один рывок, и становится ясно, что промахнулась. Я в Трехостровской. (Три острова? Это интересно!)
Быстро разведываю у местных путь и 2 километра еду по самой красивой за все время путешествия дороге. Она проложена прямо по дну оврага; доверившись ему, петляет у самого берега, - крутой съезд вниз и симметричный ему подъем к поселку, а справа и слева высоченные земляные валы. «Не уезжай ты мой голубчик»… Век бы так ехала… Ветер разогнал тучи, на небе победно сияет солнце.

Зимовейское! Подвыпивший мужичок в широченном зеленом галстуке радушно кланяется: «Здрасьте!» Широко улыбаюсь, кланяюсь в ответ. Последний километр пути вниз через лесочек, потом вверх, через заброшенное кладбище на высоком берегу и от него по овражку к воде. Правый берег крут, но по овражку проложена тропинка, здесь можно спуститься. На берегу три мужичка ловят рыбу. Бросаю велик. Снимаю кепку, куртку. Сажусь на бережок, спустив ноги к реке. При желании можно поболать в воде ногами. Как в ванне. Рядом примостилась жабища, огромная, симпатичная. Посидели с ней в обнимку. Напротив – остров Стрелка. Полдень. Набираю номер. «Костя, я на месте».
«Выходим! Будет две байды под Андреевскими флагами и две бородатые морды, одна из них в очках…»
Вот-вот все кончится. Финиш.

Правый берег Дона в районе урочища Хлебное.

Маршрут:
ПП Донской – Трехостровская – Зимовейский – ур. Хлебное – остров Стрелка
Итого: 16 км (грунт)

PS: Урочище Хлебное оказалось дальше, метрах в 300-х; роскошное место, где когда-то стоял хутор Хлебный. Черешня там цветет в память об этом. Да из заброшенного колодца тянется деревце.

PPS: Дождь пошел только на следующий день.