Решил развеяться, провести хоть пару выходных на воздухе вдали от города. Место выбрал уникальное в своём роде – этно-археологический комплекс «Затерянный мир» в хуторе Пухляковском. Так сказать, по следам публикаций на страницах «Донских зорь». Всё лето порывался туда попасть и вот срослось – бросил все дела и на перекладных утром ранним отправился. От главного автовокзала в Ростове на маршрутке до Шахт, а оттуда на семикаракорском автобусе до пухляковского поворота. Приехал и, отшагав метров 300-400 от трассы, с высоты пухляковских бугров стоял и пялился разинув рот на донской простор.

Минут пятнадцать не разрешал себе спугнуть очарование угрюмой красоты мыслями о насущном. День серый пасмурный, холодина и меня бьёт мелкая дрожь. Настроение не выходное, прямо скажем. Но даже в таком состоянии и в таких красках Дон и окрестности производят впечатление на меня. Стою, слушаю древний ветер над древним простором. Машины одна за одной шуршат шинами по асфальту, краем глаза фиксирую, как спускается пацан по тропинке и в руке у него мобильный телефон разрывается современными ритмами (а мы с кассетными магнитофонами шиковали). Но всё это вижу как будто за стеклом. Очень приглушённо, почти беззвучно, без движения, отстранёно и несущественно, как во сне. А реальность настоящая живая вот она, передо мной, в низких сизых тучах, навалившихся на поросший лесом берег, в вольном ветре и взлохмаченных рыжих травах на осунувшихся буграх. Ощущение простора, непокорного и неподвластного человеку в растянувшихся до горизонта волнах песчаника, да лёгкой дымке в стволах далёких деревьев. И пускай сегодня распахана пойма реки так, что от бывших лесов жмётся лишь небольшая полоса к кромке воды. Всё равно величественно и красиво здесь. Простор, одним словом. Чувствую себя мальчиком-спальчиком на ладони великана. И мысленно кланяюсь батюшке-Дону.
Не до фотоаппарата почему-то в такой настрой. Отпечатки остались лишь в моей памяти.

Прошёл к местному ДК глянуть на действо под названием «традиционный этнографический фестиваль «Донская Лоза». По моему мнению, то, что там происходило можно с натяжкой назвать ярмаркой. На майдане десяток прилавков с вином и виноградом, четыре лотка с сувенирами. Вездесущие мастера шашлычных дел организовали кафайку под открытым небом и заманивают аппетитными запахами к себе. Официальные лица, четыре милиционера, свистящие микрофоны, открытие фестиваля - понеслась. Половина народу мёрзнет, пряча носы в воротники, или нарезают десятый круг по площадке. Другая половина надегустировалась дарами Дона и кто-то уже пляшет под звуки местной самодеятельности. Празднуют, короче говоря.

Посмотрев на всё это, прогулялся в местную художественную галерею, здесь же в доме культуры. Как же не вяжутся сюжеты и настроение картин с тем, что происходит на улице.

Спускаюсь к Дону. На свинцовом полотне зеленоватого отлива воды едва колышется красный бакен, да залитые дождями лодки уткнулись молчаливо в плотный влажный песок. Опять накатывает ощущение единения с Вечностью.

Ах, если б только заткнулась пьяная в дым девица, что сидя в кустах, выясняет с кем-то отношения по телефону. Нескончаемый поток бреда и агрессии, как битые бутылки и целлофан по берегу уже не раздражают, лишь наводят печаль своей безысходностью. Хмурый октябрьский день.

Разворачиваюсь и ухожу отсюда хуторской улицей к археологам, может хоть они «развеют печаль-тоску во тёмном, во лесу» моей души. По дороге с удивлением отмечаю наличие больших крутых тачек и домов. Вот тебе и хуторок. Как позже оказалось всё потому, что здесь как-никак курортная зона и люд московский и ростовский с удовольствием засаживает нажитое непосильным трудом бабло в берега тихого донского поселения. Да уж, глупо мне было надеяться, что это местные смогли построить коммунизм в отдельно взятом населённом пункте разваленной страны.

Подхожу к воротам бывшего пионерлагеря и читаю предупреждающую табличку примерно такого содержания: «Ахтунг, ахтунг! Во дворе свора злых голодных псов. Кто не спрятался, мы не виноваты. Тута всё частное, пеняйте на себя если чо». Такое предупреждение меня не на шутку напугало, и я стал шарить глазами в поисках спасительных деревьев на всякий случай, одновременно набирая по телефону знакомых, чтоб вышли, встретили. В трубке ответили: «заходи не бойся. Табличка – понты. Собак нет». Зато есть осёл! Когда я зашёл на территорию он стал орать, приветствуя меня, как пожарная сирена. К сожалению, сфотографировать его не удалось. Сказали ближе десяти метров к нему не подходить, мол, воспитан плохо и кусается аки цербер. Я и не подходил. И спасибо, что он привязан. Да, и ещё спасибо за ужин и ночлег, дорогие археологи.

Поутру следующего дня пошёл смотреть обещанный накануне процесс сооружения постройки эпохи бронзы. Сезон, конечно, закончен и людей в «Затерянном мире» осталось раз-два и обчёлся. Но это не останавливает организаторов проекта и работа по развитию этно-археологического комплекса продолжается круглый год. Со времени последней публикации на «Донских зорях» об этом уникальном проекте на территории комплекса произошли немалые изменения, и мне было интересно увидеть всё это воочию и поделиться впечатлениями с читателями ресурса.

Над строительством очередного глинобитного шедевра древнего зодчества трудились в этот день два человека Виктор и Михаил. Рядом стоял «джип» и немного неожиданно для меня, но вполне объяснимо в этой ситуации, из машины звучали песни романтиков и искателей приключений всех времён и народов:

«Нет дороги окончанья,
Есть зато её итог,
Дороги трудны,
Но хуже без дорог».

Михаил таскал связки камыша, а Виктор укладывал их на крыше строения и увязывал верёвкой.

Каюсь, что отнял рабочее время у людей, но результатом стало небольшое интервью для читателей ДЗ.

Виктор: «На территории археологического комплекса нами запланирована реконструкция строений, быта и ремёсел начиная с древнейших времён (от каменного века) до этнографической современности. В Подонье жили люди со времён древнего палеолита, т.е. порядка 350 тыс. лет тому назад. Край богат артефактами исторических эпох, через которые прошло человечество и сооружаемая на территории комплекса реконструкция позволяет в полной мере погрузиться в атмосферу давно минувших времён.

Концепция этно-археологического комплекса задумана, как научно-познавательная, популяризаторская. Летний сезон показал нам, что мы верно выбрали направление – интерес приезжающих сюда отдыхать детей огромен. Плюс тут ведётся активная научная деятельность. Для студентов-археологов это, по сути, лаборатория под открытым небом.

Первую площадку строили в стиле нового каменного века (неолита). На огороженной площадке возведены три типа сооружений эпохи неолита, которые характерны для разных территорий и наиболее широко известны, но в тоже время отличающиеся конструктивно, по своим деталям, по технологии строительства.

Деревянный идол изображает филина, чьи изображения во множестве встречаются при раскопках, что позволяет говорить о нём, как об одном из тотемов древних племён. Нанесённый на «ноги» тотема зигзагообразный узор также идентичен оригинальному.

Реконструкция культового места

Реконструкция культового места.

Реконструкция культового места

Немного вашего воображения и куртка Михаила превращается в шкуру убитого на охоте бизона. Всё остальное взаправду.

Переходом к площадке эпохи бронзы, служит выкопанное сотрудниками "Затерянного мира" озеро. Оно соединяет два комплекса между собой.

Здесь (на площадке эпохи бронзы) так же будут три сооружения, а вход в ворота из частокола. Наличие частокола подчёркивает, что в эпоху бронзы было характерно появление первых оборонительных конструкций. Люди стали воевать друг с другом и строительство крепостей стало актуальным.

Так мы знаем на окраине Ростова Ливенцовскую крепость. Широко известная в узких кругах, она на самом деле более интересная, чем та же Троя. Это каменная крепость, которую брали штурмом, и в остатках стен которой до сих пор можно обнаружить застрявшие наконечники стрел. Несмотря на то, что сегодня большая часть этого объекта разрушена и застроена новостройками, все равно фрагменты крепости сохранились, и этот объект мог бы быть сегодня туристической Меккой в Европе. Но, к сожалению, уже около 20 лет этот объект не разрабатывается. Археологами выдвигаются предложения по устройству комплекса-музея под открытым небом, а для этого нужна хотя бы минимальная потенция государства, в первую очередь».

После рассказа Виктора о Ливенцовской крепости я пытаюсь найти более глобальное объяснение невниманию властей к историческому объекту, чем элементарная нехватка денег: «Мне кажется, что нет поддержки со стороны государства из страха пошатнуть устои исторической науки и авторитет эллинской культуры, которая, как известно признана праматерью нынешней европейской культуры. То есть присутствует политический момент?»

Виктор: «Я так не думаю. Уверен, что некоторые деятели культуры и чиновники от науки, даже понятия не имеют, что такое Троя. Им чтобы себя пиарить и создавать видимость работы, много проще создавать видимость кипучей деятельности в виде одноразовых громких акций, типа покраски памятников. Ведь под это дело можно списывать деньги и рассказывать о реконструкции. На памятники готовы затратить денег больше, чем на живых ветеранов. А такие древности, как Ливенцовская, стоят, как падчерица в конце очереди и никогда не дождутся приёма в высоких кабинетах.

Но мы отвлеклись. Продолжаю про площадку эпохи бронзы. Итак, тут будет три типа жилища. Самое большое сооружение - на нём собственно и накрываем крышу - будет у нас типа древнего кабачка. Поставим столы, врежем камин. Чтобы можно было использовать сооружение практически. Представьте себе, заваливается компания, жарит мясо в яме, как делали предки. Могу сказать, что мы пробовали запекать по древней технологии окорока в яме и получается изумительно вкусно. Так же на территории площадки построим и кучу инфраструктурных элементов: тандыры, навесы, печь для обжига керамики, какие-нибудь мастерские. На этой площадке нами возведён и погребальный курган. Скоро доделаем его внутреннее устройство, чтобы можно было его использовать, как наглядное пособие для студентов и туристов.

Вид с погребального кургана на площадку эпохи бронзы

По логике концепции археологического комплекса, следующая площадка будет представлять собой большой блок средневекового периода, наиболее хорошо представленного у нас на Дону. Дело в том, что в наших краях когда-то была могучая Салтово-Маяцкая археологическая культура, названная так по крупным городищам, расположенным на Среднем Дону. Это те самые хазары, объединяющие в себе гигантское количество языческих племён от Поднепровья до Алтая. У нас на Дону находился центр хазарского каганата. Это всем известная крепость Саркел и многие другие крепости и поселения.

Интереснейший период связанный и с татаро-монгольскими завоеваниями. Дикое Поле во все времена было густо заселено людьми. И культура и быт представителей той эпохи будет отражён на нашей площадке тоже. Создадим кочевой антураж, возможно, поставим юрты.

В планах, так же воссоздать фрагмент походной крепости римских легионов. Хотя они сюда и не доходили, но интерес у нас к этому тоже есть. Это будет частокол с оборонительным рвом, с палатками внутри. Это интересно, прежде всего, детям, которые любят ночевать в палатках, хижинах древнего человека, готовить пищу на костре. Впечатлений ребёнок получает на всю жизнь. За время отдыха на территории археологического комплекса можно будет путешествовать из эпохи в эпоху, окунаясь в быт и культуры предков.

На въезде в планах построить казачий курень. Чуть-чуть на отшибе будут устроены реконструкции военной поры донской казачьей истории: будет возведено искусственное всхолмление и кусочек казачьего редута. Рядом поставим смотровую башенку для обзора реконструкции.

Соседняя площадка будет посвящена периоду Великой Отечественной войны. В память о тяжёлых боях проходивших в окрестностях Раздор. Наиболее известен трагический эпизод, связанный с полной гибелью Калмыцкой дивизии, оборонявшей переправу через Дон. Здесь совершил солдатский подвиг сержант Деликов Эрдни Теледжиевич — командир расчёта противотанкового ружья (ПТР) 273-го кавалерийского полка 110-ой отдельной калмыцкой кавалерийской дивизии 51-й армии Северо-Кавказского фронта, первый из уроженцев Калмыкии, удостоенный звания «Герой Советского Союза». Тяжело раненный он оборонял переправу, названную историками Кровавой. Тут была одна из редких переправ на Дону, через которую осуществлялось движение наших войск при отступлении в 1942 году. Немцы очень активно атаковали её. Станица Раздорская переходила несколько раз из рук в руки. Калмыцкая дивизия заняла позиции на буграх над Доном и стойко держала оборону.

Здесь же переправлялось и гражданское население. Наряду с военными погибло много и мирных жителей окрестных хуторов и станиц. Кстати, в этом году было найдено безымянное захоронение гражданских лиц в одном из местных огородов».

После этого небольшого рассказа Виктор повёл меня в музей этно-археологического комплекса, расположенный в одном из корпусов бывшего пионерлагеря.

Виктор: «Концепция музея совпадает с концепцией площадок под открытым небом и здесь экспозиция также представляет разные исторические эпохи в жизни людей, проживавших в этих краях».

Стоим у небольших витрин с кусочками колотого кремня внутри. На полках чернеют каменные ножи и наконечники.

Виктор показывает экспонаты: «Как археологи мы обязаны большую часть находок сдавать, но если есть возможность, мы выставляем что-то в своём небольшом музее. Что-то попадает сюда с наших раскопок, чем-то обмениваемся с коллегами музейщиками.

Сегодня в этих местах мы копаем памятник, которому 8 тысяч лет. И некоторые находки с раскопа выставляем в свой музей. Вот фрагменты древней рыбы, маленькие каменные рыболовные грузильца-подвески. Сохранность культурного слоя очень хорошая и бывает, мы находим целые ломти рыбьей чешуи или пласты выброшенной древними рыбаками мелкой рыбёшки.

Если нет возможности представить оригинальные предметы, характеризующие ту или иную эпоху, то мы их изготавливаем сами, придерживаясь старинных технологий, насколько это возможно. Ведь наш музей преследует, прежде всего, образовательную цель. Здесь предметы выставлены, как наглядные учебные пособия. И, плюс, при использовании древних технологий, мы лучше понимаем, как мыслил древний человек, чем руководствовался в повседневной жизни».

Разглядываю экспонаты на полках, а на подоконниках, в дополнение к археологическим находкам, расставлена сделанная детьми керамическая посуда, копия той, что использовалась древними поселенцами Подонья. Замечаю в углу каменную бабу. «Это подарок, — объясняет Виктор, — из института виноградарства и его мы, в последствии, установим на погребальном кургане».

В уголке, посвященном Великой Отечественной войне, Виктор обращает моё внимание на солдатский котелок с выцарапанной на алюминиевой крышке надписью: «Миша + Нюся».

«Если вдуматься, то ведь за этой деталью стоит целая история жизни какого-то человека. А вот, - поворачиваемся в другой угол с прялками и огромным окованным сундуком, - подарки, как местных жителей, так и результат обмена с другими музейщиками», – поясняет Виктор.

Чеканка на боку сундука гласит о его владельце казаке 6-ой Донской батареи Евграфе Денисове, а на потемневшем дереве встроенной полочки лежат ржавые останки нагана и сабли.

Возвращаемся к эпохе каменного века, и Виктор немного просвещает меня насчёт древних ремесленников: «Деятельности мастеров и им самим в обществе того времени явно предавался особый статус. До нас это дошло и сохранилось в фольклоре. Например, такой персонаж, как кузнец является в мнении народа чуть ли не представителем потустороннего мира. В пользу этого мнения говорит то, что часто кузнецам приписывали дурной глаз, кузня всегда располагалась на отшибе, кузнецу в сказках помогает нечистая сила. Образ кузнеца – это квинтэссенция тайны. Он владеет каким-то скрытым знанием и зачастую профессиональную тайну ремесленника молва окутывала мистикой, что, несомненно, способствовало её более надёжному сохранению. Надо понимать, что в те времена владение секретами обработки металлов и изготовления из него оружия было сродни госбезопасности сегодня. Отсюда такой режим секретности, если можно так выразиться. Если в каменном веке расколоть камень и наготовить себе наконечников мог любой охотник, то с эпохи бронзы мастер уже держатель тайны своего мастерства, которым никто не владел. Только он обслуживает племя, поэтому к нему было обращено особое внимание социума. То есть, если ещё в каменном веке изготовить себе кремневый нож мог любой охотник, то обработка металла требовала особых знаний.

Когда мы находим могилы таких мастеров, то в них обнаруживаются признаки явного почитания. И что интересно их боялись, как боятся в современности деревенских колдунов. Страх вынуждал при проведении погребального обряда предпринять меры, по надёжному отправлению на тот свет мертвеца. Люди старались обезопаситься от его возвращения. Лично я раскапывал погребение, где в могилу были положены бронзовые инструменты мастера, а сам труп был обильно засыпан охрой, и буквально забит охрой его рот. Тем самым люди, проводившие обряд погребения, выказали мёртвому почитание, символически накормив его кровью, чтобы он был доволен, и подразумевая под этим его возрождение. Но не возврат покойника в мир живых. Вдобавок на груди у него лежал камень, чтобы он не смог вылезти из могилы, а в рот забит костяной штырь».

Виктор подводит меня к плакату со снимками, сделанными с высоты птичьего полёта, на которых изображены объекты археологических раскопок, с надписью «Ягодинка-2»: «Объект этот был обнаружен недалеко от Шахт при прокладке газопровода и, к сожалению, большая часть древнего городища была уничтожена строительными работами. Гигантские для заката эпохи бронзы сооружения говорят о возможном нахождении здесь центре древней ранее неизвестной цивилизации. Ничего подобного в сложившейся системе научных представлений о той эпохе не было. Господствовало мнение, что наши степи были забытой окраиной древнего мира, где вдалеке от египетских пирамид люди жили в примитивных земляночках и этот факт был интересен лишь узкому кругу специалистов. Но это поселение, возникшее на закате бронзового века и в начале века железного, породило в учёном мире новую загадку с появлением из ниоткуда огромного количества людей в этих местах, с новой исторической фазой - формированием государственных образований и, возможно, связанную с таинственными киммерийцами. Ясно, что сооружения такого размера не могли построить одно-два племени. Здесь найдены и культовые, и административные здания, и огромные для того времени общественные столовые. Пока исследования ягодинского поселения приостановлены, но в будущем году уже планируется их продолжение. Это важный объект для культурного наследия всей европейской цивилизации.

По уму бы, — вздыхает Виктор, — такие комплексы нужно сохранять и превращать в музеи под открытым небом, как это делается в других странах. Зарабатывая на туристических потоках, можно было бы финансировать и дальнейшие исследования. Но, к сожалению, после исследования археологами, этот участок был разрушен строительством газопровода. Будем подавать заявку на гранты, чтобы исследовать прилегающие участки местности, т.к. там скрыты не менее интересные для науки вещи».

Возвращаемся к теме концепции этно-археологического комплекса: «Понимаете, здесь нужно чётко разделять деятельность чисто научную и деятельность научно-просветительскую для посетителей «Затерянного мира». Если мы хотим показать детям, как обрабатывался металл, то естественно мы не станем растягивать процесс в соответствии с его исторической достоверностью во времени и этапах. Ребёнку просто не интересно ждать, пока мы будем копать болотную руду, сушить и толочь её, чтобы переплавить в слиток. Это всё можно рассказать в картинках на музейных стендах, а на практике подвести ребёнка к настоящему горну, дать ему в руки молоток и, под руководством настоящего мастера и экскурсовода, попытаться выковать какое-то несложное изделие. Или вот взять те же долбленые лодки. Понятно, что они изготовлены при помощи современных инструментов, а не каменными топорами, но выглядят и держатся на воде так, же как их предшественники тысячи лет назад. Детвора с удовольствием плавала летом в них по реке и устраивала целые сражения.

Сегодня в «Затерянный мир» потянулись и специалисты-историки, которые занимаются изучением и реконструкцией древних технологий. Наш археологический комплекс является своего рода испытательным полигоном для научных исследований, лабораторией. В принятой концепции деятельность комплекса будет совмещать два направления: для того чтобы понять как обжигалась керамика или ковалось железо в реальности, надо провести именно практический эксперимент. То есть не фантазировать, не лепить новодел и имитацию древней технологии, а воспитывать знание, основанное на строгой научной базе. А результаты должны быть популяризированы и адаптированы для общества.

Расположенные на территории площадки, посвящённой неолиту мастерские по обработке камня, выделке шкур, яма для обжига керамики

Естественно, мы вынуждены работать с некоторыми технологическими допущениями, если мы объективно не можем полностью восстановить прошлое, утраченное безвозвратно. Но будем стараться максимально достоверно воссоздать те технологии. Это на самом деле важно, чтобы у современного человека не создавалось ложных впечатлений сродни тем, что рождаются после просмотра голливудских фильмов, где бородатые охотники бегают с полуметровыми каменными топорами, еле примотанными к картонным древкам. На практике оказывается, что древний человек очень экономно рассчитывал силы, ресурсы и время для достижения своих целей. И если взять, например, инструментарий древнего мастера, то мы видим, что это предметы величиной от ногтя до ладони.

И это логично: зачем тратить месяц на вытачивание огромного изделия, которое может сломаться на ближайшей охоте, когда можно за день наделать десяток небольших. За годы работы я убедился, что представители древних цивилизаций были очень расчётливыми, практичными, тонко чувствующими природу и материалы людьми.

Ну что ж, — сказал Виктор – пора вернуться туда, где «через четыре года будет город-сад», на стройплощадку».

Строительство ресторана эпохи бронзы продолжилось. То дождик, то солнце попеременно появлялись над строителями, а из распахнутых дверей стоящего тут же автомобиля летел голос Визбора:

Перед самым моим отъездом в Ростов Виктор показал мне, как на практике реализуется принцип научной лаборатории в рамках проекта «Затерянный мир». Мы зашли в один из корпусов и очутились в небольшой гончарной мастерской. Со слов Виктора тут происходит следующее: «В рамках экспериментальной экспедиции, изготовляется самая разнообразная посуда, которая принципиально относится к ранним этапам возникновения и развития керамического производства на Дону. Руководитель данного проекта Поплевко Наталья Николаевна, представитель Санкт-Петербургского Института истории материальной культуры.

Эта специализированная экспедиция поставила своей целью проверить экспериментально вопросы технологии и обжига первобытной посуды, которую находят здесь на известном археологическом памятнике Ракушечный Яр. В процессе исследования ставится задача выяснить, какие использовались материалы для изготовления посуды, что с чем и в каких пропорциях смешивали древние мастера. Назначение и характер орнаментов для украшения керамики. То есть всё это нуждается в той или иной проверке.

Образцы, которые мы видим сейчас здесь, готовятся к обжигу, сохнут. После того, как посуда пройдёт весь цикл изготовления какая-то часть образцов будет изучаться и, по итогам научного анализа в следующем году, будет продолжена работа с учётом подтвердившихся теорий и догадок или требующих дальнейшей разработки предположений. Часть сосудов останется здесь, в «Затерянном мире» в качестве экспонатов.

В ходе данной экспедиции исследователями было установлено, что в материале древних находок преобладает донный ил. Использовались и отложения непосредственно из уреза берега на территории Ракушечного Яра. Древние гончары брали глины из красных и голубых пластов, подмешивали те или иные присадки. Например, в качестве армирующего вещества добавляли цельную рыбью чешую. Все добавки в основной состав материала имели важное технологическое значение в изготовлении изделий. Какие-то способствовали меньшей водопроницаемости стенок изделия, другие предотвращали усадку сырого материала при сушке изделия. Всё делалось исходя из предназначения изделия.

Сложно сейчас говорить о практическом использовании изготовленной нами посуды, но в науке отсутствие результата – тоже результат. И он позволяет точнее понять, какой на самом деле была древняя технология, какие приёмы использовались. Выявленные ошибки будут исправляться в следующем году.

Дело в том, что здесь, как и в любом другом ремесле, существует целый пласт таких особенностей и тонкостей, которые можно предположить лишь наблюдая древнюю керамику, но невозможно их знать точно, пока не будет проведён научный эксперимент. И нами здесь ведётся совершенно полноценная научная работа».

Я вставляю: «Почти как следственный эксперимент».

Виктор смеётся: «Археологи — это следователи прошлого».

Скептически смотрю взглядом современного человека, привыкшего к газовой плите, на посудину с дном как у пожарного ведра. Ведь такую не поставить на стол – кувыркнётся и весь суп выплеснет вам на штаны. «Дно такое лепили, чтобы горшок можно было закопать в горячую золу костра», — поясняет Наталья Николаевна.

Дальше Виктор показывает элементы орнаментов и поражает меня таким фактом: «На сосудах встречается иногда римская цифра 2. Но удивление проходит, когда берём рыбий позвонок и им на сырой глине оставляем отпечаток». Ну предки, вы крутые чуваки, подумалось мне. Своими разжиженными городом мозгами я в жизни бы не додумался до такого.

P.S.

Полторы сотни километров остались за спиной, и я снова сижу в квартире перед холодным стеклом монитора. Общаюсь с виртуальным миром по медным проводам и цивилизованно грею чай на газовой плите. Но древний ветер над древним простором бесконечно раздвинул четыре стены моей реальности и зовёт обратно. Домой.

P.P.S.

Спасибо, ребята, за интересную экскурсию и то важное дело, которое вы делаете не ради одних себя.

Copyright © 2010 Алексей Коверзнев