В далёкие 80-е мы с приятелями пару раз выбирались в эту даль на рыбалку. Эти уже полустёртые холестерином воспоминания всё же сохранили ощущения восторга от этих чудесных мест... Тогда, добравшись до Семикаракор на рейсовом автобусе, мы долго шли, таща на себе тяжеленные — по 15–20 кг, яровские рюкзаки; делали привалы почти через каждый километр, но всё же дошли до протоки, переправились и разбили лагерь на берегу острова Куркин... И было потом нам рыбацкое счастье — с огромными сазанами, подолгу вываживаемыми из родной стихии; с огромными чебаками особого, золотистого окраса, с тёмной спинкой, ловящимися в этом сказачном месте на обыкновенную поплавочную удочку; о красноглазых золотых линях, изводящими рыболова своей осторожной получасовой поклёвкой... Давно это было...
... Мы опаздывали, немного завозившись в Ростове... В Семикаракорах, на рынке, нас уже ждал Михаил, а мы в этот момент только проезжали ставшие мне родными за время учёбы и работы в РГУ места — бывший совхоз Крепинский и Багаевку... Да, в те времена всё тут было, как в песне тех лет:«...и всё вокруг советское, и всё вокруг — моё!» Сейчас от такого ощущения не осталось и следа — таблички «Частная собственность» здесь теперь не редкость.
Но вот и Семикаракоры... Здесь недавно построили объездную трассу, и теперь, чтобы попасть на местный рынок, нужно совершить несколько замысловатых поворотов... Когда трасса на Волгодонск проходила через Семикаракоры, местным хитом были, конечно же, пирожки, продаваемые опрятными бабульками. Я не любитель капусты, но семикаракорские пирожки с этой начинкой были просто великолепны — можно же уметь так приготовить прозаическую капусту — чтобы таяла на языке; чтобы там, в начинке, было в меру перчику, лучку; чтобы это всё было обжарено вместе с кусочками нежнейшего сальца и щедро заправлено в пушистую оболочку из теста 42 обувного размера... Проезжая через Семикаракоры, качество этих пирожков нами всегда тщательно проверялось при помощи тщательного органолептического анализа на многих образцах, и, поверьте, — оно всегда оставалось на высоте...
... В этот раз я не узнал рынка — там было почти пусто... Закупив с машины помидорчиков-огурчиков и арбузишку среднего размера, мы двинулись уже полным составом дальше... Мы проехали мимо пресловутого семикаракорского элеватора — сооружения, видимого со всего правого берега Дона от Мелиховки до Усть-Донецка; проехали Новозолотовскую и начали петлять по желтому просёлку... И вскоре мы уже стояли на берегу протоки и смотрели на высокий, поросший густым прибрежным лесом, берег острова Куркин.
... Вскоре на большой поляне уже стоял наш лагерь; Михаил готовил самовар, а мы с Вадимом готовили снасти к бою...
Мне показалось, что протока за эти годы стала ýже; по крайней мере — заросла тростником... Но выглядела всё равно красиво и заманчиво...
До выхода на вечернюю рыбалку оставалось ещё пару часов и мы решили прогуляться по острову. Остров нас встретил густыми, почти непроходимыми зарослями прибрежного леса, проходить которые пришлось медленно и осторожно. Здесь человек бывает очень редко и тропинок в лесу нет, за исключением «зверских троп», которые, увы, протоптаны внизу, под цепко сомкнувшимися ветками боярышника и береста... Единственное облегчение было в том, что эти заросли довольно скоро закончились узкой и длинной поляной, протянувшейся на несколько километров вдоль берега протоки... Мы пошли по вдоль поляны, не желая вновь лезть в заросли и совершать там замысловатые телодвижения... А вокруг была степная благодать — с одной особенностью — часто встречающимися уже подсохшими мощными стволами какого-то зонтичного, точно знаю — не борщевика... В моём любимом Гербарии Ростовской области, ссылка на который есть на этом портале, зонтичные почему-то не представлены, и зря — эти растения здесь, и вообще, в пойме Дона — очень распространены... В глубоком детстве я умудрился перепутать дудник с болиголовом, и моя пятнистая свистулька чуть не отправила меня вслед за Сократом, для которого чаша с настоем из таких свистулек была последней в жизни...
Я всё время отвлекался на крупные планы, лелея мечту в дальнейшем составить свой собственный Фотогербарий у себя на Донских зорях, где можно было бы внятно показать все те растения, которые встречаются нам в наших путешествиях.
Вот, например то, что мне известно было с детства, как «заячья морошка»... А подрос мальчик, и теперь знает, что это аспарагус по-учёному называется, а по-житейски — спаржа, и что молодые побеги оного растения съедобны, и очень даже недурны на вкус...
Отвлекаясь на различные кадры на тему Фотогербария я так отстал, что потерял своих товарищей из виду. И тут я заметил, наконец, небо...
Это был особый случай освещения, характерного для надвигающейся грозы, когда небо становится темнее земли...
Очень эффектно в этих условиях выглядит любой кустик, особенно когда слабые лучи солнца пробиваются сквозь наступающие облака...
Я, наконец, догнал своих товарищей. Мы пошли обратно и, честно говоря, с содроганием созерцали впереди себя те заросли, которые нам предстояло ещё раз форсировать.
... Вадим умчался на рыбалку на Дон, а я, вспоминая давние времена, подкормил место, наживил бойких червей-чернохвостиков и затаился...
... Нет, надо заниматься чем-то одним — или ловить рыбу, или фотографировать! В тот момент, когда я снимал этот кадр, ближний поплавок дрогнул и уверенно ушёл под воду, оставив лишь круги, видимые почтеннейше публике на этом кадре... Пока я искал место, куда положить камеру, за поплавком потянулось и удилище... Суета ни к чему хорошему не приводит — Сонька полетела на грязный берег, я поскользнулся и чуть не шлёпнулся в прибрежную грязь, пытаясь схватить ускользающее удилище... Через несколько секунд я держал в руках оборванную снасть и костерил себя, на чём свет стоит...
... Незаметно пролетели несколько часов. Рыба клевала неохотно — как и должно было быть при неустойчивой погоде; пару раз я отпускал довольно крупных таранок, смысла складировать впрок которых мне не виделось... Вскоре вернулся Вадим с зачётным крупным окунем и мы приступили к организации ужина.
... А потом были вечерние посиделки. Много рассказов, много интереснейших историй — и звёздное небо над головой, и слабый шорох листвы старых ив и тополей, окружающих нашу поляну...
... А ранним утром мы удивлялись — куда же делись облака, так грозно наступавшие вчера с северо-востока? И как преобразился противоположный берег протоки — вместо однообразного зелёного массива вдруг появился пёстрый, отражающийся в тихой воде сказочный лес, с тёмными гротами под нависающими над водой ветвями...
... Нет большего блаженства, чем лежать на носу мчащейся по тихой протоке лодки. Помните кадры из бессмертных «Особенностей национальной охоты»?
В это время вода очень сильно цветёт — эти мелкие зелёные водоросли плотной плёнкой покрывают всю поверхность. И цвет волн, вырывающихся из-под носа лодки, становится фантастическим зелёным; кажется, что едешь не по воде, а по хорошо разбавленной краске...
Вот и выход из протоки в большой Дон. Тут очень интересное место — на самом выходе из протоки есть песчаный порог, и дальше, в реку, идёт длинная мель, да такая, что мы с трудом вдвоём протащили лодку. Однако, такой порожек часто бывает в приверхах проток — такой же есть между арпачинскими островами, и в отношении рыбалки это очень интересное место. Много лет назад Вадим выхватил из той арпачинской протоки двух пятикилограммовых жерехов, и воспоминания об этом вызывали у нас неподдельный интерес и к этому месту. Но к нему мы должны будем вернуться позже, когда успокоится здешнее рыбье население, потревоженное нашим присутствием...
А на берегу Дона — в основном дачи, загородные дома скоробогатых... И вот что режет глаз — отсутствие традиционных казачьих куреней, хотя Старозолотовский — старый казачий хутор...
Я выбрал себе пляжик, расставил тычки с колокольчиками, забросил спиннинги-донки и пошёл бродить с фотоаппаратом по берегу.
Вот так цветёт Дон в сентябре...
Мои фотографические этюды были прерваны звяканьем колокольчика, и черерз минуту на берегу трепыхались ласкирёк и голавлик...
... Прошло несколько часов. Парочка килограммов разнорыбицы плюс пойманный Вадимом традиционный зачётный окунь обещали вкусную уху, ловить больше смысла не было, и мы двинулись обратно в лагерь...
По дороге в протоке вспугнули массу всякой птицы — цапель, аистов, уток и даже огромного орлана-белохвоста, размах крыльев которого у нас вызвал лёгкую оторопь... Каюсь, я забыл о фотоаппарате, когда увидел величественные взмахи огромных крыльев — какое-то время орлан летел с нами на одном курсе, впереди мчащейся лодки, — и это было потрясающее зрелище...
А аист сделал впереди нас полукруг и пролетел обратно, к тому месту, откуда мы его и вспугнули...
Мне очень нравятся такие вот протоки с нависающими над водой деревьями... Кстати, и Дон выше Константиновска выглядит именно так...
Всякая хорошая уха требует тщательной подготовки рыбасика, почистить — ещё ничего не значит... Надо ещё толково подготовить все, что содержится внутри — икру, пузыри, жир, — то, что теперь называется рахманками... Раньше казаки этим словом обозначали молоки красной рыбы, теперь же на Дону так называют съедобные части рыбьих потрошков... Всё вырождается, однако...
... Но даже «ленивая» уха на такой основе даст сто очков вперёд любому суррогату, называемому «ухой» за границами Дона... Я уже описывал рецепт приготовления этой ухи, но напомню: всё закладывается сразу — рыба (без жабер!), картофель (целиком), луковица (целиком), помидоры (целиком), потрошки, сухой укроп, соль и варится до готовности картошки. Потом добавляются специи и всё настаивается минут пятнадцать... Раскладывается следующим образом: картофель, помидор, и заливается чистой юшкой. Гурманы претендуют и на луковицу. Замечено, что на рыбьи пузыри в ухе народ просто «подсаживается», и те, кто попробовал их в первый раз, впоследствии зорко следят за разливающим, дабы тот не обделил страждущих оным деликатесом...
... После вкуснейшего обеда — традиционный тихий час... А потом... Потом мы опять переправились на остров и долго бродили по его огромной территории... Здесь было всё: песчаные холмы-кучугуры с редкой растительностью, непроходимые заросли каких-то странных лесных полос, в разных направлениях перечёркивающих степные участки; отдельно стоящие живописные деревья; песчаные пляжи с золотистым песком; старый пойменный лес с уютными полянками у берега...
К сожалению, одна из моих ошибок уже дома привела к потере некоторых кадров, поэтому я не смогу здесь показать ни кучугуров, ни любопытного места удара молнии среди степи, ни других интересных природных объектов, которые встречались нам на этом огромном пространстве...
Но самый обидный случай произошёл уже после возвращения в лагерь, когда в вечернем небе над нашими головами абсолютно беззвучно пролетел светящийся шар, а я перед этим заботливо приготовил фотокамеру к ночёвке, упаковав её совершенно недоступно для дождя, рос, мышей, пыли, низкой температуры... и оперативной съёмки...
... А когда совсем стеменело, и небо рассыпалось мириадами ярких звёзд, мы вышли в абсолютную темноту чистого поля за нашим леском, уселись на обочине просёлка и долго говорили о разных интересных гипотезах вселенского масштаба...
Ночь проскочила незаметно — вроде только лёг, а внутренние часы уже трубят подъём... Рассветное солнце медленно вставло над горизонтом, а мы уже мчались по тёмной протоке к Дону...
На этот раз я высадился на каменистом берегу в километре выше хутора... Вадим поехал выше, на яму, где уже маячила пара лодок любителей троллинга, а я забросил донки и сел рассматривать камни под пушистыми кустами облепихи, нависающими над прозрачной водой...
Тут — Донецкий кряж, и прямо в воду выходят пласты песчаника. Весь берег усыпан кусочками кварца, иногда черезвычайно красивыми и необычными. Более того, гуляя по берегу, я обнаружил выход полуметрового слоя антрацита, возле которого деловито возились местные жители... Всё указывало на то, что здесь выходит средний карбон — и по составу, и по последовательности слоёв... Очень долго я лазил по обнажениям, собирал образцы, совсем забыв, что нахожусь на рыбалке... Вернувшись к своим снастям и не обнаружив следов интереса к наживке, я продолжил свой поход по склонам...
Там, вдалеке — Константиновск; лодка, стоящая боком — Вадим, простукивающий джигом опечек... Неожиданно сбоку с каким-то фырканьем пролетел золотой фазан и скрылся в ближайшей промоине. Я пошёл было за ним, но обнаружил интересную кварцевую жилу, похожую на длинный слой хорошего сала, зажатого какими-то извращенцами между двух желтых слоёв совершенно неаппетитного песчаника...
Вскоре вернулся Вадим, его успехи в рыбалке были сравнимы с моими, но он был полон оптимизма и говорил, что место ему очень понравилось... Место нравилось и мне, но рыбалкой я в этот день явно манкировал, мне больше нравился выход среднего карбона на этих склонах...
Мы сели в лодку и помчались обратно... В протоке уже традиционно погоняли уток, вспугнули с пяток черепах, греющихся на большом бревне...
Опять проехали мимо стада на водопое; попетляли под нависшими над тихой водой деревьями и причалили возле лагеря...
А в лесу радом с лагерем росли грибы довольно внушительного размера... Мы насчитали около десятка таких грибов, растущих по обоим сторонам небольшой лесной тропинки...
Вскоре лагерь был собран и мы поехали посмотреть на находящийся недалеко каменный карьер. Тот же средний карбон — тот же полуметровый прослой антрацита, те же песчано-глинистые сланцы, слой песчаника, который собственно тут и добывался, как бутовый камень... Эх, интересная штука — Донецкий кряж!
А вот здесь каждый день мы встречали коровье стадо на водопое...
А здесь, под зеркальной поверхностью воды — огромная каменная плита....
А за этой протокой — остров Куркин, на котором почему-то у меня ничего не получилось сфотографировать интересного... Но откуда-то я знаю, что здесь будет отснята мной ещё не одна сотня потрясающих кадров, и что здесь я побываю ещё не один раз. Даже в этом году...
Copyright © 2009 Борис Панасюк