Как только наладилась погода, Мишка сразу повез Дуняшу с мальцом в городище. Впопыхах выехал на санях. А на улице резко потеплело, ночью прошел дождь, и снег взялся водой, лошадь с трудом тащила сани. Солнце светило ярче и ярче, птицы пели в лесу на все голоса. Мишка вылез из саней и тянул лошадь за поводья, она же упиралась и тяжело дышала. В верховьях слышался треск льда на реке.
Такой бешеной весны лесничий еще не помнил. Мишка спешил переехать реку, но на поверхности льда была вода, и лошадь пришлось затягивать на лед силой. Он быстро бежал через реку и тянул ее за собой – лошадь то противилась, то наскакивала на него. В санях Дуняша с всхлипами молилась Богородице, прижав Алёшу к груди.
Под ними река вздыбилась, лед громко треснул и тронулся. Мишка был уже у самого берега по пояс в воде, а сани уносила большая льдина. Оставался один рывок, вот и лошадь в воде почти у берега:
− Нет, не смогу, не тянет…
Было ужасно страшно – лошадь могла утонуть и потащить за собой сани. Мишка перерезал постромки и за повод сильным рывком вытянул лошадь на берег, а сани остались на отколовшейся льдине. Он кинулся за ними в воду, стал карабкаться на соседнюю ледяную платформу, но она перевернулась, накрыв его с головой.
Ах, если бы Дуняша была одна… Но с дитем броситься в студеную воду она не решилась, хотя Мишка уже выбрался и весь мокрый бежал по берегу, хрипло крича ей:
− Прыгай! Прыгай!
Но льдину уносило с немалой скоростью на середину реки. А река делала поворот за поворотом, Мишки давно скрылся из виду. Дуняша стояла в санях с мальцом на руках звала на помощь, а мимо проплывали деревья, кусты, одинокие сторожки и даже село. На берегу суетились люди и показывали на нее, что-то кричали, мужики с баграми бежали вслед.
Река то сужалась, то становилась очень широкой; льдину поворачивало, крутило, раскачивало. И снова виднелось село. Здесь берег был высоким, и люди бегали и горланили, но помочь ничем не могли. От переживаний и страха Дуняшу била дрожь и одна мысль: «Алёшу, спасти Алёшу».
Вновь низкий берег. Льдину поднесло совсем близко. Люди кричат.
− Бросай дитя! Потом – сама! − услышала Дуняша.
«Да, Алёшу… Надо бросить Алёшу…»
Дуняша тоже стала кричать:
− Держите Алёшу! Держите Алёшу! − и изловчившись бросила ребенка. Но он упал у самого берега, и какой-то мужик тут же резко выхватил его из воды и побежал к избе.
− Прыгай! Прыгай! − звали люди, но Дуняша медлила в каком-то тупом оцепенении. «Не докинула… до берега…» − были ее смутные мысли.
А река опять закрутила льдину и сделала поворот в другую сторону, где начался лес по обеим сторонам, но несколько человек, готовые помочь, еще звали и следовали за ней, пробираясь через кусты. Лес густел. Дуняша вдруг закричала снова, но теперь она подумала о себе:
− Спасите! Помогите!!!
Льдину носило от берега к берегу. И впереди речка опять сужалась, было видно, как льдины создают затор. А берег был совсем близко. Там стоял человек, но внезапно он сорвался с места и побежал к реке, заскочил на льдину и побежал к саням. Дуняша, поддавшись порыву, выскочила из саней и побежала ему навстречу.
И вот они уже бегут обратно, он тянет ее за руку, еще прыжок и они на берегу. Но вдогонку кто-то голосит:
− А-а-а-а-а!!!
Дуняша остановилась, обернулась посмотреть, кого еще надо спасать, и вдруг поняла, что это кричит она сама. Мужчина тоже остановился, но у Дуняши больше не осталось сил, и она упала без сознания. Он поднял ее на руки и понес в избу.

− Вот как всё это было, − рассказывала Аня. − Отец с Данилой нашли человека, который спас Дуняшу. Она перед смертью во всём призналась. Болела очень и быстро померла.
Аня всхлипывала от волнения.
− Тот человек сказал им, что Алёша с приёмным отцом были у него и на могиле Дуняши, но его самого тогда не было дома. А его баба ничего им не рассказала о Дуняше, и Алёша не узнал, кто он на самом деле…
− Я думал, она моя мамка, − сказал Алёша. − Потом мы поехали в Воронеж на верфи.
− Да, папа собирался туда ехать за тобой, но тут нагрянули кредиторы… − Аня судорожно вздыхала, по щекам текли слезы. Все притихли, слушая ее.
− Егорша, подай попить, − попросила она.
− Почему Егорша? − удивился Егор.
Аня пожала плечами.
− Алёша, Егорша, − повторила девушка подрагивающим от всхлипов голосом, − Так лучше.
Егор подал ей воды.
Плакать при всех Алёша постеснялся. Он ушел к реке и там дал волю чувствам. Вспомнил своих приёмных отца и мать, перед глазами промелькнуло всё его детство. Вспомнил свою любимую Настёну. Если бы знали ее родители чей он сын, то Настёна была бы его. И горькая обида на покойную Дуняшу душила его, но вернуть ничего нельзя. Всё-таки она спасла ему жизнь, а сама умерла.
Парень сидел и смотрел на воду. Там нашел его Егор.
− Пойдем ужинать, − позвал он.
Алёша прятал глаза, опухшие от слез.
− Ну будет, будет, − Егор подошел ближе и притянул его к себе. Впервые хлопцы обнялись по-братски.
− Я обещаю, что это последние мои слезы, которые ты видишь, Егорша, − сказал Алёша.
− Во, тоже Егорша! − хмыкнул Егор. И оба весело засмеялись.
Алёша умылся, и они пошли ужинать. С того дня все стали называть Егора – Егоршей. Он не обижался.