Глава 10
Загадочный Ящик
I
В лагере не спали. Сидели поддерживали маленький костер и разговаривали в полголоса. Много о себе рассказывал Макар. Как воевал, как раненый чуть не помер от гангрены, а старый врач отрезал ему ноги. И как ему страшно было возвращаться безногим к Лизе. А теперь он очень рад, что вернулся: у него двое детей – Соня и Семён.
− Я же Михин, − поправил его Сёмка.
− Я те дам Михин – и мой тоже. Вот так мы растим их с Михой… вместо мамани два бати.
− А как же корабль? − осмелев, спросила няня Оля.
− Да купаться мы полезли, а там она, − Сёмка показал руками, приставив их к груди так, словно у него был бюст. − Интересно стало. Ныряли, ныряли и решили кусок отколоть от золотых вихрей. Ну на другой день рано пошли откололи.
− И где же он? − требовательно спросил Макар, его глаза заблестели.
− Да на шее у нее висит в сумке. Я бы еще сплавал, но боюсь, − Сёмка опустил голову.
− И не надо, мал еще, − няня потрепала его рыжие кудри.
− А ящик как же? − настал черед Ани спрашивать.
− Да нырнули с камышиной, чтобы подольше под водой побыть…
− Вот придумали!
− Это батя надоумил.
Макар от удовольствия почесывал усы. Очень уж ему хотелось выглядеть лучше перед няней Олей.
− Сома этого мы не видели совсем, спокойно всё разглядели, интересно стало, что в ящике, привязали и давай его тащить – в воде он не тяжелый совсем. А тут он, смотрит на меня, глаза большие, − Сёмка округлил пальцы и показал, какие у сома были глаза. − Я от него, а он следом и цап за ноги! А Соня его ножом! − переходя с тихого на более громкий голос, волнуясь, рассказывал Сёмка.
− Но всё-таки я его съел, а не он меня.
− Правильно, Сёмка, вот так и живи, никому не давай себя съесть, − подхватил Макар, к слову решив поучить парнишку, − из-за всех сил борись.
− Он у меня умелец, Сёмка-то, и танцует любо, и споет коли что, − расписывал Макар. − Сколько мы у храмов да под церквой стояли: я-то, знамо дело, на коляске и дети рядом, а Миха в сторонке, следил, чтобы подачи наши никто не отобрал. Детишкам да безногому подают и подают, − хвалился он.
Послышалось ржание лошадей – все умолкли, потом скрип приближающейся телеги.
− Едут! − оживился Макар. − Это наш фургон так разговаривает, любо он у нас поёт, − добавил он на радостях.
Вскочили, стали расчищать проход, пропуская повозку в лагерь, и сразу же обратно навалили веток, чтобы не было видно костер.
− Дальше протронь, − командовал во всю Макар остановившему лошадей Аникею, − туда за телегу заезжай. «Чтобы ближе к кусту шиповника, коли что, ящик вот он», − быстренько смекнул предусмотрительный Батя.
− Ну что? − подступил Сёмка к Соне, выбраться из фургона ей помогал Алёша.
− Да всё ладушки, − буркнула она, смущаясь из-за Алёшиной заботы о ней.
− Ты что раненая? − не унимался Сёмка, он недоумевал, почему это Алёша ее ссаживает с фургона.
− Любо, любо всё, даже кони вон нашлись и Дяба заговорил, − делился со всеми радостными новостями Аникей.
− Вот он твой Воронок, − Егорша подвел Аню к фургону, указывая на жеребца, привязанного сзади к повозке.
− Воля, смотри, и Манька тут! − картавил Дяба, показывая кобылу подошедшей няне. Та от радости обняла его:
− Заговорил?! Слава Тебе, Господи!
− Дяба, ты говоришь! − Аня повисла у кучера на шее, обнимая его крепко. − Дябочка ты мой…
− Анечка, всё хорошо, теперь можно будет ехать, − тоже обнял барыньку Дяба.
− Куда ехать? − спросил рядом стоявший Егорша. − Вон ватага за ватагой шныряют по округе. Собраться надо, а потом ехать, − с тревогой в голосе продолжал он. − Скажи, дед Аникей…
− Тише ты, паря, − сдержанно ответил тот. − Давайте ужинать.
Аня с няней засуетились у костра, к ним присоединилась Соня. Дяба с ребятами распрягли лошадей и привязали их недалеко друг от дружки, чтобы они не запутывались. Прибывшие с аппетитом хлебали похлебку, обступив телегу, а те, кто оставался в лагере, ждали, поглядывая, как Аня и няня выбирали из костра, мысленно поделенного на две части – на сегодня и на завтра, запеченные в глине куски сомятины1.
− Михай как? − насытившись, спросил Аникей у вышедшей из шалаша Сони.
− Полегчало ему, − ответила та.
− Кормили?
− Поили похлебкой, − отозвалась Аня.
− Надо покормить, а ну зови его сюда, − дед Аникей присел на бревно, а Соня позвала Михея, и он вышел из шалаша.
− Давай с нами, − подозвал его Аникей.
Аня разнесла выложенную на блюдо рыбу; все устроились кто на чем вокруг костра. Месяц, словно по заказу, освещал лагерь. Нож пустили по кругу: прокалывая и разламывая кусок пополам, выедали мякоть, оставляя чешую со шкуркой на глине. «Ой, какая вкуснятина!» − кто-нибудь обязательно да приговаривал. Запили жирную еду взваром из тёрна и солодки, передавая казан с кружкой из рук в руки. «Сиди, сами», − осадил Аникей няню, когда та хотела всех обслужить.
− Соня, что-то ты не ешь, чего носом крутишь? − Макар наблюдал за дочерью.
− Думали, то чужие… − задумчиво пробормотала девушка.
− Ешь, дочка, и не думай, тут и чужих полно.
− Хорошо то, что хорошо кончается. На вот, пока горячий, − дед Аникей подал ей разломанный надвое кусок рыбы. − Где будем размещаться?
− Я на свое место, − Макар указал на фургон.
− Соня, а ты айда с нами, − позвала Аня.
− А мне можно? − спросил Сёмка.
− Давай, места хватит, − улыбнулась няня.
− Алёшка, разведай, − распорядился дед Аникей, и тот скрылся в шалаше, хрустя наверху ветками.
− О, медведь, − Егорша недовольно покачал головой.
Сёмка и Соня помогли Макару устроиться в фургоне.
− Оставайтесь со мной, − не хотел он отпускать детей от себя.
− А Папаня где будет? − спохватился Сёмка.
− Пусть в шалаше пока плечо заживет, − сказал Аникей, подойдя посмотреть, как Макар устроился на ночлег. − Пусть они идут, там настил повыше, места им хватит. Может, меня к себе пустишь?
− Устраивайся, − Макару неудобно было отказать.
− А Егорша поместится?
− Иди к нам, Егорша, − кликнул его Макар.
− Давайте падать, а то Алёшку потом надо сменить, − проваливаясь в сон, бормотал Аникей.
«Значит, Алёшка будет их стеречь, − мыслил Макар, − тогда порядок».
Миха проделал известные процедуры и устроился в шалаше рядом с Дябой. А няня с Аней и Соня с Сёмкой расположились на верхнем настиле.
II
Молодежи не спалось, каждый думал о своем. Соня об Алёше, Аня об Егорше и наоборот. Потом уснули.
Алёша сидел, удобно примостившись, всматривался в даль и чуть не заснул. Тогда снял кушак и привязал им себя к дереву: «Так надежнее», − решил он, оглядываясь по сторонам. Было тихо и темно, пахло дождем. Но вскорости подул ветер и закапал дождь, потом сильнее и сильнее. Густые ветки спасали, но все равно одежда промокла. Под утро его сменил Егорша. Алёшка спустился в шалаш и лег между Михой и Дябой. А те, почувствовав влажную прохладу, проснулись и, поняв в чем дело, укрыли парня потеплее.
III
А утром в лагере произошло настоящее чудо.
Кроме Алёши, все проснулись. Макар восседал на своей коляске и наблюдал, как Дяба и Аникей нарубили веток и соорудили свежий заслон в лагерь, а завядшие ветки затянули во двор и сложили в кучу, чтобы высохли для костра… Как в это время подал знак Егорша.
− Всем сюда! Дяба, Сёмка, Соня, быстро жакетками закройте лошадям уши, глаза и ноздри, − инструктировал Егорша, жестами показывая как это надо делать. − А вы все в шалаш и тихо, − кивнул он няне с Аней и Михе. Все бросились врассыпную, на середине двора остался только Макар на коляске.
Егорша заметил их издалека. Казаки ватагой мчались по склону, впереди них бежал огромный пёс. Егорша прокуковал, а потом сымитировал ворона и притаился за стволом дуба, наблюдая как они приближались к лагерю. Их было человек десять – размахивающих нагайками, сверкающих саблями и начищенными сапогами. Топот и свист приближался, наводя ужас. Все замерли, кто где был, притихли даже лошади с накрытыми головами; смотрели в ту сторону, откуда шел шум. Вдруг из куста бузины показалась огромная голова пса и уставилась на Макара. «Господи, помоги», – мысленно призывали видевшие эту картину.
– Фу… – одними губами прошептал Макар, сверкая глазами на пса. А пёс беззвучно дернул ноздрями и побежал к кострищу, обнюхал и стал грызть вчерашние кости.
Казаки пронеслись мимо, свистом зовя пса следом, но он не торопился, продолжая обгладывать кости. Прозвучало три выстрела подряд по кустам, после чего пёс пустился-таки догонять хозяев. Топот и свист удалялись; стало совсем уже тихо, а в лагере никто не смел пошевелиться. Сверху Егорша прокуковал два раза.
– Отбой, – выдохнул Макар.
– Он даже не гавкнул… – прошептала Аня, подходя к Макару.
– Никого не задело? – спросил Аникей, обсматривая каждого.
– Нет, – ответили хором.
– Вот это, гацкий нос, прямо чудо! Макар, ловко ты его, – почесал затылок Аникей. Соня и Сёмка улыбались, стоя рядом с батей.
– Это он умеет, – хвалился Сёмка.
– Что ты ему сказал? – спросила няня Оля.
– Да просто «Фу» и всё.
– «Фу» и всё?! – переспросила Аня. И все дружно рассмеялись, радуясь хорошему исходу.
– Я уже думал, конец нам, – шум разбудил Алёшу.
IV
Стали готовиться к завтраку. Няня и Соня раздавали вчерашнюю рыбу. Аня взяла несколько кусков, положила в сумку и полезла к Егорше на дерево, пока остальные были заняты едой.
–Ты что? – спросил он, наблюдая как она взбирается по сучьям и веткам к нему.
– Да вот, завтрак тебе принесла.
Егорша улыбнулся.
– Вот здесь усаживайся поудобнее, – ему было очень приятно ее появление.
– Как тут интересно, – сказала Аня, умостившись на толстой ветке, – и видно далеко.
– А ты ела?
– Нет.
– Давай вместе, – разламывая каждый кусок пополам, Егорша половину протягивал девушке.
– Вы что, собираетесь ехать?
– Нет, уже не собираемся.
– А что так?
– Да боязно. А сейчас ящик будут ломать, – вспомнила Аня, – давай я тут посижу, покараулю, а ты спускайся.
– А тебе что не интересно?
– Да, но лучше ты там будь…
– А то боишься?
– Да.
– Не бойся, – ласково сказал он. – Ну ладно. Только вот кушак, давай я тебя привяжу, чтобы не упала.
Сказал – сделал.
– Смотри с той стороны и с этой, а если что, просто скажи три раза «ку-ку» – я пойму.
V
Ящик вытянули на середину двора, рассмотрели его со всех боков. Железо было без швов: или так было специально сделано, или они заржавели под слоем ила и мха – неизвестно. Очищали кто чем, сухой ил с мхом отлетал слоями. Когда закончили, увидели, что сундук был кованый, с настолько замысловатой крышкой, что даже не видно было, где она открывается. Разглядывали, нащупывали… Но в это время послышалось троекратное «Ку-ку». Это Аня подавала сигнал тревоги.
– Что такое? – не понял дед Аникей.
Все насторожились, но Макар первый нашелся и махнул Сёмке:
– Давай «Шапито»! – и тот с Соней кинулись к фургону.
Аникей с Дябой схватили по охапке дров, уложили по бокам сундука и накрыли всё лантухом. Егорша и Алёша помогли Соне натянуть на фургон разрисованный шатер. Миха раздал всем яркие рубахи и одел сам. Аникей усадил Сёмку на сундук, няне приказал снять повязки с его раненых ног, а Соню отправил за белой рубахой. Она вытащила из фургона мешок с костюмами и велела Алёше развесить их по веткам, а сама порвала на ленты белую рубаху. |